– Зачем вы это сделали? Вы прервали музыку!

– Если это музыка, то я Бетховен. Серега, чего пачку раскрыл? Гони этого придурка!

Охранник снова взялся было за Кешу, но тот снова вырвался из его рук – на этот раз яростно, остервенело. Шагнул к Зайцеву:

– Я вас узнал. И я сейчас вас ударю.

– Чего-о?

– Редко кого бил, но вас ударю!

– Серега, мать твою!..

Больной вцепился в Зайцева, принялся размахивать руками слабо и бестолково, пытаясь попасть в его лицо, хрипел что-то неразборчивое, мычал. Тот, ошарашенный неожиданным напором, отбивался, отступал, бормотал:

– Я ж сейчас тебя пришибу, урод! Совсем с катухов съехал, торчок?

К ним бросилась жена Зайцева, к ней присоединились Липницкий и охранник, гостевая заполнилась криками, воплями.

– Дима, он же больной человек!.. Не бей его!

Дерущихся наконец удалось разнять, Кешу Наталья Петровна отвела в сторону, усадила на стул.

Охранник удерживал рвущегося в бой хозяина, затем принес ему какую-то табуретку, налил из кулера воды.

– В ментуру!.. – Зайцев сделал пару лихорадочных глотков. – Пусть гонят «бобик», там ему мозги вправят!

– Тогда уж лучше в дурку, – со смешком посоветовал Липницкий. – Софка быстрее наведет климатконтроль. Это ж ее клиент. Оттуда сбежал.

При имени Софьи Андреевны Кеша напрягся, стал дышать еще чаще и прерывистее. Наталья Петровна торопливо подала ему воды, он отвел ее руку.

– Где мой сын?

– Он спрашивает про сына.

– Сына тоже найдем! – пообещал Липницкий, оставил Зайцева, присел на корточки перед стариком. – Кеша, слышишь меня? Тебя сынок из дурки вытащил? Егорушка? Где он сейчас?

Кеша молчал, с застывшей улыбкой глядя на Виктора.

– Ты видел его?.. Где он?

– Хочу кушать. Хочу супчик, – жалобно попросил старик и вдруг заплакал, повторив: – Супчик..

– Будет супчик, – согласился Липницкий. – Но сначала ответь. Сынок тебя обижал, Кеша?

– Да, да, да, – закивал тот, растирая слезы по щекам. – Нину обижал. Она плакала… Пьяный, кричал, дрался.

– Значит, помнишь? А дружков Егора помнишь?.. Ну, с которыми он тусил?

– Помню, – не сразу ответил старик, внимательно глядя на него.

– Меня помнишь?

Тот молчал, продолжая смотреть на него.

– Ну, напрягись, Кеша… Лепший кореш твоего сынка! Ну?..

– Виктор, – ткнул неуверенно в него старик.

– Молодца!.. Ай, молодца! – чему-то обрадовался Липницкий.

– Виктор, – повторил Кеша, по-прежнему не сводя с него глаз.

– Зачем вы это делаете? – снова вмешалась Наталья Петровна. – Пожалейте старика… Он ведь ничего не понимает.

– Понимает. Все прекрасно понимает. Придуривается маленько.

Зайцев подошел к жене, жестко развернул, подтолкнул прочь:

– Наталья, прошу… Читай книжки и не суйся не в свои дела.

– Но это же жестоко, Дима! – Женщина уселась на какую-то лавочку. – Или отпустите, или дождитесь сына!.. Не мучайте его!

– А мы не мучаем, – отозвался Липницкий. – Мы прекрасно беседуем, – пощелкал сухими пальцами перед лицом Кеши, привлекая его внимание. – Ку-ку… Ловим птичку. Очнулись!

Тот вдруг ловко перехватил его руку, сильно вцепился в нее, пригнул к себе, прохрипел:

– Она умерла.

– Кто? – не понял Виктор.

– Нина… Ее больше нет.

– Ну и царствие ей небесное, – попробовал перекреститься тот.

– Она умерла.

– Ну понял! В курсе!.. Скоро встретишь свою бабульку, про все расскажешь. На том свете веселее. – Липницкий кое-как отцепился от руки старика, попробовал приподнять его. – Ну давай, родной. Пора домой, Кеша. Собираемся.

– Домой?

– Ну да!.. Там тебя встретят, покормят, уложат баиньки. Софья Андреевна встретит. Любишь Софью Андреевну?

Кеша смотрел на Виктора широко распахнутыми глазами, с нарастающей тревогой.