Одна моя пациентка (назовем ее Жозефиной) страдала от привязанности к пластической хирургии. Ей было двадцать два года, она была единственным ребенком в очень обеспеченной семье. Пациентка обратилась ко мне за советом, как найти партнера, поскольку не видела вокруг себя «достойных» мужчин. До тринадцатилетнего возраста у нее были проблемы с лишним весом, но благодаря жесткой диете она заметно похудела. После у нее значительно повысилась самооценка, девушка стала вести активную социальную жизнь, встречаться с мальчиками. Когда Жозефине было семнадцать, она влюбилась в привлекательного молодого человека, который не переставая ей изменял. Безответная любовь привела к депрессии, и девушка вновь набрала почти сто килограммов. В какой-то момент врач предложил ей сделать бариатрическую операцию. Она согласилась, операция прошла успешно. В двадцать лет Жозефина была весьма привлекательной, многие восхищались ее красотой. На одной сессии она сказала: «Это самый счастливый момент в моей жизни. Наконец-то мной восхищаются, меня любят». Тогда в ее поведенческих схемах уже установилась перенасыщенная идея о красоте. Дни напролет она думала о внешности, внимательно разглядывала тело в поисках дефектов, посвящала четыре-пять часов в день физическим упражнениям, оценивала окружающих по степени некрасивости, боялась рано постареть, выказывала признаки анорексии и являлась частым клиентом клиник эстетической медицины. К тому же все больше и больше тратила денег на одежду, совершенно забросила учебу и отдалилась от родных. В ее рассказе я насчитал одиннадцать пластических операций за год – этого достаточно, чтобы счесть Жозефину «ненасытной пациенткой пластической хирургии». Этот технический термин означает привязанность/зависимость от пластической хирургии у тех, кто в силу когнитивного искажения считает необходимым постоянно улучшать внешний вид. Кроме того, она перепробовала множество видов нехирургической эстетической медицины, например термаж, ультратонотерапию и мезотерапию; три раза в неделю посещала салон красоты или спа-салон, а главной темой разговоров стала внешность. Это мешало общению с другими людьми, которые считали ее поверхностной, тщеславной и эгоцентричной.

Такая жизнь приносила большие мучения из-за необходимости оставаться в рамках крайне жесткого эстетического стандарта. Любой выход за них повергал пациентку в глубокую депрессию, в том числе с присутствием суицидальных мыслей. Однажды она призналась: «Я не хочу быть привлекательной – хочу быть красивой, самой красивой. А если у меня не получится, то и жить не хочу». Когда Жозефина видела более красивую женщину, она приходила в ярость, не спала ночами, думая, что же ей еще сделать, чтобы победить «соперницу». Порой у нее появлялись проблески осознания, что она разрушает саму себя, и тем не менее девушка быстро возвращалась к навязчивому «самоукрашению». Она просто не могла остановиться. Психика сама создала иррациональную и неудовлетворимую потребность, которую питали три источника: удовольствие от ощущения собственной красоты (пусть даже оно длилось пару часов или дней), размещение психологического ощущения безопасности в физическом аспекте (своеобразная компенсация прежних страхов и недостатков) и вера в то, что совершенствование тела по определенным лекалам является видом самореализации. Самооценка пациентки зависела от того, как она выглядела, – а это неизбежно ведет к серьезной экзистенциальной фрустрации, ведь рано или поздно возраст дал бы о себе знать. С каждым разом ей приходилось тратить все больше энергии на сохранение внешности и сокрытие неизбежного.