– Он говорит, что твоя мама сейчас спит, и ты можешь пойти к ней.

Я так стремительно делаю вдох, одним глотком набрав полную грудь воздуха, что начинает кружиться голова.

– Я только хочу увидеть ее.

Мне первостепенно важно дотронуться до мамы, почувствовать тепло ее руки, увидеть своими глазами, что показатели на приборе жизнедеятельности стабильны, и она дышит.

На дрожащих ногах из зала ожидания я добираюсь до хирургического отделения на пятый этаж ― предпоследний, где размещают пациентов. Артем оставляет меня, чтобы сопроводить доктора в неизвестном направлении.

У меня все внутри переворачивается, сжимается и замирает, когда я открываю дверь, делаю маленькие, боязливые шаги вглубь одноместной палаты с белыми стенами, потолком и полом. В центре стоит кровать, меняющая положение с помощью пульта управления, а на ней лежит мама, переодетая в медицинскую сорочку, с воткнутым в вену катетером. По трубке, тянущейся к инфузионному устройству, течет прозрачная жидкость.

Она совсем не реагирует на звук моего голоса, не просыпается, как бы ни звала, и это к лучшему, потому что, не выдержав наплыва эмоций, я вновь ныряю в этот ураганный вихрь и лью слезы, прижавшись щекой к ее неподвижной руке.

Так и засыпаю с ощущением маминой теплоты, и меньше всего мне хочется, чтобы кто-то нас тревожил. К сожалению, это становится неизбежным, посторонние звуки буквально выталкивают меня на поверхность сознания, и я смаргиваю остатки дремоты, чтобы разглядеть виновника своего пробуждения.