Все вышесказанное показывает, что мирное население, как и попавшие в плен военнослужащие, оказалось в неимоверно тяжелом положении. В условиях объявленной «тотальной войны» и в соответствии со своими взглядами и понятиями нацисты осуществляли жестокую политику террора против всех, независимо от их национальности.
P. S.
К сожалению, собственноручные рукописи воспоминаний этих людей, прошедших ужасы фашистских застенков и советских фильтрационных зон, были уничтожены. При увольнении меня с работы в должности педагога дополнительного образования, руководителя школьного музея по сокращению штатов музейные экспонаты, по приказу директора школы, были вынесены из комнаты, где раньше размещался школьный музей. Комната та была бывшим холодильником для школьной столовой, ничего не скажешь – «достойное место» для хранения музейных экспонатов. Да и для новой комнаты музея подобрали тоже ну очень «достойное место» – комнату в школьном подвале.
Школу строили в 1956 году, и, естественно, было отведено место для бомбоубежища в подвале школы под землей. Сейчас в этих комнатах работают раздевалка для малышей и для старших ребят, качалка для учеников военно-профильных классов, хранится документация-журналы успеваемости разных годов, личные дела педагогов за последние 25 лет. Вот в одной из таких комнат бывшего бомбоубежища было решено разместить музей.
Я прекрасно знала, что из себя представляет комната, предназначенная для музея: пол местами прогнил, никакой вентиляции, обшарпанные стены и окна, почти полностью засыпанные землей.
Меня в комнату не пустили, ссылаясь на то, что там ведутся ремонтные работы. Все музейные экспонаты, среди которых были уникальные вещи: собственноручные рукописные воспоминания, поисковые задания классам и отчеты по этим заданиям, летописи разных школьных лет, личные вещи участников Великой Отечественной войны, – были сложены на подоконники. Как они там лежали, я могу только предположить! А в результате – многие работы были просто уничтожены дождями, в течение лета шли дожди, и не факт, что окна в подвале на это время закрывались.
Как к такому относиться? С презрением к тем, кто таким образом относится к той святой истории нашего государства, о которой так много трещат на всех углах! И я с большой долей уверенности могу сказать, что в канун 75-летия Великой Победы все отчитаются об успешном военно-патриотическом воспитании подрастающего поколения.
А я себя ругаю, что, уходя из школы, не забрала эти ценные рукописи. И вину за уничтожение этих бесценных документов я с себя не снимаю.
Глава 3. Совсем не простая история семьи Сапожник
А эта история написана от имени Исаака Шмулевича Сапожника. В один из дней, после того, как наша работа о детях – узниках концлагерей была опубликована в местной прессе и все участники этой исследовательской работы были награждены медалью Союза славянских журналистов «Сыны Отечества», у меня дома раздался звонок, и смущенный мужской голос спросил, могу ли я рассказать о письмах, которые долгое время хранились дома, на антресолях. Письма эти оказались весточкой из далеких 30-40-х годов XX столетия, тех годов, когда разгоралось пламя самой страшной и кровопролитной Второй мировой войны.
Когда Исаак Шмулевич, это он мне звонил, бережно достал сверток и очень осторожно развернул его, я ахнула! Передо мной лежали письма из гетто Лодзи! Все они были датированы 1939-1942 годами! Письма прекрасно сохранились, на них отчетливо видна гербовая печать фашистской Германии со свастикой. Все письма были написаны на немецком и польском языках. Было очень интересно узнать, что в этих письмах написано. Но ни Исаак Шмулевич, ни я не знаем этих языков. И у меня возникла идея попытаться перевести несколько писем, обратившись за помощью к учителю английского языка той школы, где училась моя дочка.