Всё завертелось, когда я начал работать в барбершопе White fox. Уборка вечером – ничего сложного. Платили немного, но хватало на жизнь и подкормить Славку иногда. Попал туда случайно: увидел мужика в парке недалеко от церкви, а вокруг него три тени. Меня даже замутило. Видно, перекосило моё лицо так, что он заметил и подошёл:

– Выглядишь ужасно. Парень, всё нормально?

Я сдвинул наушники (у меня в тот раз были огромные «уши») и ответил:

– А у вас?

Аж закашлялся от близости тьмы. Лицо мужчины тоже не рождественскую радость выражало.

– Мигрень. Бывает такое. У тебя тоже?

И ещё будет, ой будет. Вкусный человечек, сомневается много.

И не только мигрень устроим… всю силу заберём.

– Тихо, – я постарался произнести одними губами, но мужчина всё равно услышал.

– Ты чего смотришь надо мной? К кому обращаешься? Может, тебе врача?

Его свело от боли, и он сел на лавочку.

– Хотите, вам полегчает?

Сил моих не было на это смотреть. Мужчина поднял на меня взгляд и хмыкнул:

– Чем ты можешь мне помочь? Таблетки уже не берут.

Мне уже было всё равно, что он обо мне подумает. Я перекрестился и вложил в голос силу:

– Покиньте его и не приближайтесь. Исчезните.

Тени закачались, не хотели уходить.

– ИСЧЕЗНИТЕ.

В парке воцарилась тишина. Мужчина убрал руку от лица. Я видел, боль ушла.

– Ты что сделал, парень?

– Демонов изгнал.

А что оставалось ответить? Мужчина сначала молча смотрел на меня непонимающим взглядом, а потом расхохотался. Хлопнул рукой по лавочке рядом.

– Садись, расскажи, откуда ты, экзорцист такой?

У меня предательски заурчал живот. Неловко, однако. Целый день был в колледже, и позавтракать не успел. Мужчина усмехнулся, около глаз залегли морщинки.

– Пойдём, покормлю… экзорцист.

Сидя на открытой веранде «Шато», Пётр Алексеевич ел лазанью и расспрашивал о подробностях «экзорцизма». А я… Первый порыв прошёл, и говорить больше не хотелось. Меня заботили две вещи: пришлось снять наушники, а вокруг было много людей и не только людей, а второе – цены в престижном заведении. Мужчина, не спрашивая, заказал мне грибной суп-пюре, какое-то невероятно аппетитное рагу с кусочками мяса и названием, которое я не запомнил. Ещё ароматные булочки с кунжутом и десерт.

– Простите, Пётр Алексеевич, – я собрал всю свою смелость и решил озвучить сразу, – спасибо, конечно, но я не смогу за это заплатить.

Мужчина поправил рукав пиджака, и я заметил на его запястье тяжёлые и явно дорогие часы.

– Я тебя не на бизнес-ланч позвал. Не знаю, что ты сделал, но я ни разу так хорошо себя не чувствовал. Кстати, чего ты такой голодный? Родители карманных денег не дают?

Вопрос был больной. Мама не зарабатывала так, как отец. Она ушла из бухгалтерии, устроилась инструктором по йоге. Считала, что разные мирские штуки – от лукавого и отвлекают от «погружения в сансару» и «постижения дзена». Нового коврика для йоги это не касалось. Мясо и нормальная еда оказались в категории «излишество» и «варварство». Поэтому на столе дома были только несъедобные штуки из моркови и прочих сельдереев. Я начал искать простую подработку – флаеры раздавать, например, или помочь перенести мебель. Но этого не хватало. Тем более что часть денег я отдавал Славке.

Пётр Алексеевич прищурился. Не знаю, что он подумал на моё молчание, но спросил только:

– А телефон у тебя хоть есть?

– Зачем вам?

– Вдруг у меня снова голова заболит?

– Так – не заболит. В ближайшем времени точно. – Это были не предсказания и не обещания, а некая внутренняя уверенность.

– Это хорошо. Ты ешь, Кирилл. Я, если ты не против, выпью немного.

– Против. Постарайтесь сегодня не пить.