– А ну, тихо! – кричала она на ходу. – Мельникова, бегом за медиком.


Одноклассница, сидевшая за первой партой, вылете-ла в коридор, а я замерла в предчувствии разборок.


– Маша, ты как? – классная помогла ей сесть.


Я чуть повернула голову и посмотрела. Да уж, нос не слабо ей расквасило.


– Это… она… коза, – всхлипывая и шмыгая носом, прерывисто говорила та, которую я называла про себя Барбоскиной.


Я, удивленно расширив глаза, развернулась.


– Я? Ты сама хотела мой рюкзак свалить, вот спот-кнулась об него.


– Нет, – в истерике вопила Барбоскина, – я видела. Ты лапу свою выставила.


Я опустила глаза и посмотрела на обутые в кроссовки ноги.


– Лапу? Нет, – я замотала головой, – тогда это точ-но не я. У меня лишь ноги.


– Всё в этом мире циклично, – задумчиво поддержал меня философ. – Ты хотела причинить ущерб Витьке, а вселенная вернула всё тебе.


– Согласна с вами, коллега.


– Коза, да я тебя, – она рванулась вперёд, что пред-вещало оставить меня без волос, которых и так было не-много, в силу короткой стрижки.


– А ну, все угомонились, – Снежана Артуровна воз-никла между нами, как неприступная крепость, через которую Машке было не пробраться. – Сначала нужно обработать рану, а выяснение ситуации оставим на по-сле уроков. Никто из вас двоих после шестого урока из школы не уходит.


По классу пронёсся недовольный гул.


– Чёрт, – выругалась я и обменялась с Барбоскиной взглядами, полными ненависти.


Теперь точно позвонят маме. Вот тебе и подарок на день рождения.


– По ходу, твоё затмение уже действует, – проворча-ла я, наклонившись к Тохе, – у некоторых мозги напрочь выбило.


И кивнула в сторону задней парты.


– Овца, – прошипела блондинка, – я тебе припом-ню. Ты не знаешь, с кем связалась. Мой парень покажет тебе, что такое «мозги выбить».


Я приподняла руки, согнув их в локте, и затрусила, по-казывая, как мне страшно.


В кабинет вошла медработник, и они с классной по-дошли к Маше.


– Излишняя смелость такой же порок, как и излишняя робость, – изрёк наш мудрец Стриж.


– Ты хоть помолчи, – настроения разгадывать его нудные высказывания не было.

Мысленно я уже выслушивала лекции от родителей. Их я боялась куда больше, чем директора школы. Осо-бенно неприятно было накосячить накануне дня рожде-ния. В моей семье этот факт точно не являлся смягчаю-щим обстоятельством. Возможно, если бы я стала ныть и канючить, как маленькая, подражая Алиске, это и сра-ботало бы. Но пускающая сопли пузырями пятнадцати-летняя девчонка… Нет, пожалуй, перебор.


Я глянула на Машку, которая как раз сидела и ревела. Наверное, это плохо, но мне не было её жаль. И изви-няться совсем не хотелось. Она первая начала эту войну.

Глава 2


Как и следовало ожидать, после уроков меня и Машку вызвали к директору. Тоха обещал дождаться вердикта суда и сидел под дверью. Машкина мать, такая же обес-цвеченная в блонд, только на голову выше и килограмм на тридцать больше, прибежала, как фурия, метая в меня глазами молнии проклятий. Она постоянно под-скакивала с места и требовала поставить меня на учёт.


Моя мама опаздывала, и мне ничего не оставалось делать, как сидеть, опустив взгляд вниз, строя из себя невиновно осуждённую. Хотя я именно такой и была. Это Машка первая меня задела, а меня учили всегда да-вать отпор врагу.


Когда мама приехала, нас с Машкой сначала попро-сили выйти. Директриса, видимо, хотела провести душе-

щипательную беседу на тему сложностей подросткового возраста. Мы вышли и встали, как два стража, по разные стороны двери, сложив руки на груди и не проронив ни слова.


К нам подошёл Тоха.


– Что, девчонки, казнь ещё не состоялась?