…Через час Лара стояла возле центрального входа треста. В стеклянные крутящиеся двери медленно выходили Антон Юрьевич и главный инженер, который что-то горячо доказывал Земляному.

– Никогда не поверю, Антон, что ты возражаешь против этого проекта, – услышала Лариса. – Ведь это нам прямая выгода.

– Как ты не понимаешь! – отвечал горячо Земляной. – Это прямая выгода хапнуть денег на год под изыскательские работы, но ведь мы там золота не найдем, ты это знаешь лучше меня! Зачем же лукавить перед заказчиками.

– Ох, Антон Юревич, тяжело с тобой стало! Раньше разве не так все делалось, а? – главный недовольно глянул на Ларису, которая прижалась к машине Земляной. – А ты что тут делаешь? Работы нет у чертежниц, что ли?

– Ее Ольга Петровна по моей просьбе отпустила… на кладбище хочу съездить перед командировкой, – мягко, чтобы успокоить начальство, сказал Земляной.

– А, ну-ну… – ответил главный инженер и отвел глаза в сторону.

Земляной легкой для его возраста походкой обошел отмытую и блестящую темно-серую «Волгу», которую купил пять лет назад после экспедиции в Йемен, открыл дверь и предложил Ларе занять место рядом с водительским.

Доехали быстро. Антон Юрьевич всю дорогу молчал, молчала и Лара.

Чугунные ворота кладбища были, как обычно, открыты. Редкие в будний день посетители неторопливо шли по центральной аллее, недовольно оглядываясь на обгонявший их автомобиль. Земляной внимательно смотрел по сторонам, чтобы не пропустить нужный поворот.

– Вот и приехали, – наконец сказал он, аккуратно остановив машину рядом с небольшими памятниками, стоявшими за одной оградой. – Минут десять нам хватит, я думаю.

Лариса кивнула и подошла к недорогому надгробию из серого материала, похожего на камень, украшенного виетиватыми цветочками и фотографией парня с залихватским чубом. Лара каждый раз думала, что если бы у нее было побольше денег, то и памятник Пете она сделала бы другой. Рядом, на могиле Алины Витальевны, стоял изящный, художественно выполненный памятник из черного гранита с вкраплениями красного. На нем была изображена красивая светловолосая женщина.

– Как слезы, эти капли, – сказала Лара, указав на памятник женщины.

– Да… кровавые слезы… – ответил Земляной. – С кровью память о ней отрывал из жизни земной…

Вокруг никого не было. Только незнакомая яркая птичка, усевшись на ветку рябины, которая росла рядом с могильной оградой, с интересом смотрела на Ларису и Земляного.

– Чудные создания, – сказал тот, подбирая ветки, разбросанные кем-то на дорожке. – Знаете, когда я вижу птиц рядом с ней (он кивнул в сторону лица на памятнике), думаю, что это ее душа смотрит на меня. А вы?

Лариса в замешательстве глянула на Земляного и отвела глаза. Странный он какой-то. Говорит тоже странно.

– Н-не знаю… – неуверенно ответила она и начала протирать носовым платком поверхность черного гранита, уверенная в том, что Антон Юрьевич не будет задавать вопросы, если она будет занята работой.

– Странная вы, Лариса, – вдруг сказал он.

– А я про вас так только что подумала, – вдруг брякнула Лара и, испугавшись своей смелой фразы, даже прикрыла по-сельски рот рукой. С Земляным так никто не разговаривал.

Тот, увидев испуг Ларисы, только слегка улыбнулся.

– Знаете, девочка, что я сейчас вдруг увидел? – спросил Земляной, глядя Ларе в глаза. – Увидел я перед собой очень красивую молодую женщину, которой пора устраивать свою судьбу.

Лариса повернулась к Антону Юрьевичу.

– А вы, почему не устраиваете? – спросила она.

– Я?

Земляной задумался, глядя на облака, закрывшие солнце.

– Понимаете, – сказал он, – жизнь интересная штука. В детстве хочешь побыстрее вырасти, в молодости желаешь как можно больше вкусить от благ, дергаешь за веревочку, бездумно разматывая клубок под названием «жизнь», и вдруг оказываешься перед концом нити, то есть жизнь прошла, а ты вроде бы и не жил, а только примерялся. Помните, как в школе черновички писали? Написал и выбросил в мусор… А ведь в жизни нет черновика, все делается один раз и навсегда. А когда это понимаешь, то уже поздно что-либо менять. Удел один – старость и воспоминания об утерянных возможностях и недожитых моментах. У меня, к сожалению, остались одни воспоминания. Я знаю, что жизнь и судьба не дадут мне возможность иметь все то, что я имел с ней, – Земляной кивнул в сторону фото. – А другого я и сам не хочу.