Осиным роем мысли вертелись в голове Томаса. Однако основным фоном для него сейчас оставался вопрос – когда же наконец объявится Джонсон и даст ему надежду.

Внезапно, телефон на столе нервно завибрировал, словно угадав желание Вильсона. Это было сообщение от Алекса.

«Том, надо встретиться. Это по поводу Фореста. Приезжай ко мне, как только появится возможность и будут результаты предварительного расследования. Алекс Джонсон».

Уже на следующий день, в дверь Алекса позвонил детектив Вильсон. Он не обманул и действительно принес две бутылки легкого пива. Дверь приоткрылась.

– Проходи, – раздался голос из глубины комнаты.

Все еще не доверяя домашней турели, Вильсон сначала толкнул дверь свободной рукой, заглянул внутрь и только удостоверившись, что барная тумба все еще барная тумба, прошел внутрь.

Алекс сидел в кресле, на том же месте, где Томас оставил его в прошлый раз. Складывалось впечатление, что парень даже не вставал с этого места. Та же одежда (хотя может быть вся одежда была у парня однотипная), немытая голова, недельная щетина, все это говорило о том, что молодой человек ведет крайне аскетичный образ жизни и не отличается аккуратностью, хотя в гостиной было чисто. Даже не чисто, а скорее пусто.

Алекс молча взял бутылку пива, протянутую Томасом, открыл ее и сделал три больших глотка.

– Давай как в тот раз, выводи все на экран и давай мне доступ. – без лишних любезностей он перешел сразу к делу. – на этот раз ему хватило десяти минут, чтобы заговорить вновь. Такой же спокойный и монотонный голос, как в прошлый раз. И вновь он говорил так, словно рассказывал сам себе, а не Тому.

– По этому Питеру Форесту часы сверять можно, вот что значит, государственный служащий. Хронология событий простая до безобразия. Жена с двумя детьми уехала в пятницу с утра к своим родителям, с которыми он не в ладах, поэтому, традиционно остался дома. Происходило это с регулярностью раз в месяц, тут вопросов никаких нет. Он удостоверился, что они покинули дом, заказал номер в мотеле Лунная пыль – лучшее, что можно найти из ночлежек в радиусе 20 километров от города, к тому же там принимают наличку, так что можно не светиться. Он берет машину в аренду, опять же за наличку, и отправляется сюда, в Рейнфол, где берет дозу «тихого счастья». – Алекс потер ладоши, – Хороший выбор, мистер Форест, видно, что ценитель. – Он повернулся к детективу. – Мистер Вильсон, а вы знаете, что такое «Тихое счастье»?

– Ну разумеется! Это легкий расслабляющий наркотик, мы таких наркоманов… – он осекся, вспомнив увлечение Алекса, но после секундной паузы продолжил, – даже за наркоманов не считаем. В свое время этот наркотик пришел на смену канабиоидам.

– Все верно, детектив. Он расслабляет, снимает напряжение, повышает ясность мыслей. Под этим наркотиком чувствуешь себя приятно, хочется созидать и не думать о плохом и полный срок выведения из организма всего 12 часов – не наркотик, а мечта военных и государственных чиновников. Не понимаю, почему его еще не разрешили повсеместно. Хотя вру, есть предположение. В ходе изготовления выделяется побочный продукт, на жаргоне Трипентин. И если «тихое счастье» расслабляет все тело, включая сердечную мышцу, то высокое содержание Трипентина может стать причиной обратного эффекта в результате которого последует остановка сердца. Но дело в том, что наш наркотик относится к так скажем категории высокого ценового сегмента, он дорогой и очень непростой в изготовлении. Если человек покупает его, платит за него большие деньги, но получает товар низкого качества, то все – больше в этом месте покупать не будут. За наркотиками такого уровня контроль строгий, потому что и аудитория требовательная. Так вот, несмотря на небольшие концентрации Трипентина в «тихом счастье», появляется он на ранних этапах синтеза и убирается простым центрифугированием. Если мы плохо убираем Трипентин, по у нас дальше идут побочные реакции, в результате которых образуется еще порядком десяти компонентов, которых в качественном наркотике не должно быть. После этих слов, Алекс вывел на голографический экран результаты лабораторного анализа «тихого счастья», которое принял Форест.