– Люди придумали молитву, чтобы напоминать себе о Боге.

– Зачем?

– Люди быстро теряют ориентир, следуя по жизненному пути, выбирают тот, что проще. Они как средневековые мореплаватели – идут по звездам, но стоит тучам затянуть небосвод, – отклоняются от курса, пока вновь не прояснится. Молитва нужна человеку для того, чтобы не теряться и помнить о том, кто я. Скажи, ты сейчас чувствуешь, что идешь по тропе, которую тебе указывает Бог?

– Да, я уже не смогу свернуть с нее, что бы ни произошло в моей жизни. – это откровение для самого себя дало мальчику ощущение радости и прилив сил. – Мне кажется, что я стал другим. Проснувшись от своего многодневного сна, я как будто стал другим. Как будто Всевышний дал мне шанс родиться еще раз, но уже новым человеком. Я стал чувствовать то, что не чувствовал раньше, я вижу то, что не увидеть глазами. Я хочу быть чем-то большим, чем я был всегда, но не ради своей собственной гордыни. Я смотрю на иконы и мне кажется, как будто я говорю с Богом через себя самого, в твоем лице. – мальчик сам удивился, что обращается к своему новому внутреннему голосу как к какому-то другому человеку. – И при этом я хочу служить Богу ради того, что люди никогда не сбивались с того пути, который он им предначертал, чтобы они понимали его точно также, как и я сам начинаю понимать его замысел.

– Я рад. – коротко ответил ему голос, в котором Дэвид ощутил бескрайний океан спокойствия, любви и поддержки.

– Кто ты?

– Тебе не нужно спрашивать, потому что ты и так это знаешь.

С этого момента Дэвид перестал молиться так как это делало не одно поколение его предков, но вместо этого он неизменно проводил время в том же самом положении общаясь со своим внутренним голосом.

Чем муравей отличается от корпоративного сотрудника? И тот, и другой имеют четко определенный круг задач, и тот и другой имеют жесткий распорядок, и тот и другой тащат в дом все необходимое, и тот и другой служит своему королю или королеве. Тогда в чем разница? Муравей никогда не предаст свою королеву, он готов сложить голову ради выживания своей колонии. Человек же, избавившись от понятия «верность», способен погубить не только своих ближайших соратников, но и все королевство.

Вильсона коробило все, что было связано с корпорациями. Он считал их темными башнями, на вершине которых сидят бездушные злодеи, а сотрудники – копошатся где-то внизу как муравьи. Несмотря на то, что он поверил Ридсу, да и что кривить душой, Ридс понравился ему, его мнение в отношении корпораций не поменялось.

И вот он, славный служитель закона, чья прямота и честность всегда были горящим мечом в сильной руке, подходил к одной из таких темных башен, рассаднике всего того, что он так искренне ненавидел.

Его пригласили в просторную переговорную комнату с длинным столом из биоразлагаемого пластика, искусно имитирующего стекло и черненый металл, а за панорамным окном, раскинувшись почти до самого горизонта, лежал Нью-Питерсбург. Справа виднелось море, ловящее своей темно-серой гладью сверкающие вдали молнии. Словно водяные гусеницы, огромные контейнеровозы еле заметно глазу двигались в разные стороны.

– Кхм-кхм. – Вильсон не торопясь повернулся к источнику шума. – Детектив Вильсон, добрый день! Меня зовут Брюс Миллер, а это мой коллега и сотрудник моего отдела Теодор Смит. – Тот, кто назвался Миллером внешне был похож на помесь орла и волка, у него был крючковатый длинный нос и глубоко посаженные глаза. На вид ему было немного за сорок, но при этом кожа на лице походила на пергамент. На лице залегли глубокие носогубные складки, он выглядел как человек, который не умеет улыбаться. Второй же, наоборот, производил впечатление добрячка. Он был полноват, с короткой стрижкой, которой пытался замаскировать залысины. На нем были обычные очки, а не компьютеризированные, за которыми виднелись маленькие невыразительные глаза