6. Глава 6

Влад

Когда-то я был уверен, что такое сильное чувство, что подарила нам жизнь, способно смести любые преграды. Меня колотило от эмоций, я купался во взаимности, практически не утруждая себя размышлениями о том, что жизнь не только с лёгкостью дает, но и также запросто забирает. Сегодня я был готов к тому, что она не придёт. Но от пожирающей пустоты внутри это не спасло.

Забираюсь на борт и ныряю в последний раз. Двухчасовая тренировка совершенно вымотала, плыву медленно, лёгкие горят. Часто закрываю глаза и представляю, что, когда открою, увижу её ножки. Каждый раз разочаровываюсь и пробую вновь, пока не достигаю противоположной стены бассейна.

Очки сдергиваю ещё под водой. Выныриваю и с раздражением отшвыриваю их, признавая, наконец, что допустить вероятность не равно принятию. Тру глаза и сжимаю челюсти, пытаясь унять нервную дрожь. В первые секунды кажется, будто ознобом бьёт, хотя кожа горит. Любовная, что б ей, лихорадка. Помыслить даже не мог, что меня может накрыть этой лавиной эмоций, да не в какие-нибудь сопливые семнадцать, ну, двадцать. В сорок. Бред.

От собственных мыслей только ещё сильнее раскаляюсь. Агрессивная беспомощность – примерно так можно коротко обозначить моё состояние. Убежденность, с которой я размышляю о том, что все может обернуться иначе, что есть некий тайный смысл в браке любимой и лучшего друга, вдруг кажется нелепицей. Он просто утешил её тогда, когда я оттолкнул. Они просто переспали. Она просто… беременна. Нет никакой загадки. Я просто подонок, который пытается затащить в… чёрт, бассейн… беременную жену друга, манипулируя её не до конца остывшими чувствами. Моральный облик достиг дна.

Резко успокаиваюсь. Ищу взглядом очки. И вижу её поджатые пальчики всего в паре десятков сантиметров от своего лица.

О том, какой я мерзавец, забываю в ту же секунду. Пульс подскакивает, ошалелое от счастья сердце с такой мощью бьётся о ребра, что по воде рябь идёт. Хочется улыбаться, но лицевые мышцы от волнения точно свело и лицо превратилось в камень. Глаза печёт, как будто я у открытого огня стою и долго не моргаю. Я в самом деле стараюсь не моргать, опасаясь, что она испарится.

Вера смущённо ставит одну ступню на другую, а я протягиваю руку, касаясь её пальчиков. Настоящая. Живая и теплая. Задираю голову так стремительно, что не успеваю рассмотреть её новый купальник. Прочно сцепляемся взглядами и не разрываем контакт вплоть до того, как она, осторожно присев на край, спрыгивает в воду.

Чувствую, как тело окутывают пузырьки воздуха, образовавшиеся от её погружения. До конца ещё не верю в происходящее, пока она, не рассчитав, что в этой части бассейна гораздо глубже, чем в той, где мы в прошлый раз стояли, по инерции не хватается за мои плечи, помогая себе вынырнуть. Одной рукой убирает с лица непослушные мокрые пряди, слабо шевелит ногами, пытаясь остаться на плаву, и с ужасом смотрит на свою руку, которой держится за меня.

– Боже, – выпаливает осипло.

Бросает затравленный взгляд на моё лицо и снова опускает глаза на руку. Милое личико искажает гримаса отчаяния, она как будто усилием мысли пытается оторвать от меня руку, но лишь сильнее впивается короткими ноготками.

Она хочет уйти. Она жалеет, что пришла. Долго себя сдерживала, долго сражалась с собой, мы почти разминулись. Почти.

Хватаю её за талию и резко тяну на себя, чувствуя лишь сопротивление воды между телами. Скольжу руками вниз, на ягодицы, сжимаю с силой, рассчитать которую в воде и под властью эмоций не в состоянии. Вера рвано вдыхает, я развожу её ноги, принуждая обхватить меня за торс. И когда она держится на мне сама, поднимаю руки к её лицу. С трепетом и нежностью вожу по щекам и скулам мокрыми, сморщенными от длительного пребывания в воде подушечками пальцев. От её ясных голубых глаз оторваться не могу, как же она прекрасна! Напугана, совесть все еще борется с первобытными эмоциями, её ощутимо трясёт, но отказаться от этой сладкой порочной пытки не можем ни я, ни она.