– Я ничего не исключаю, – пресекаю его трескотню, но стараюсь звучать деликатно. Эти творческие натуры исключительно впечатлительные. – Самая безумная и вместе с тем простая теория – они расписались, чтобы… – однократно цокаю языком, как будто пытаясь выбить застрявшее между зубов чувство собственной неполноценности, и стискиваю челюсти, логично потерпев неудачу. Не хочу вслух произносить. Думать даже яростью захлёстывает, но парень ждёт и, если не закинуть в его голову эту примитивную мысль, он может наломать дров. – Чтобы зачать. В браке, – договариваю через силу.

– Трындец, – коротко высказывает наше общее мнение и спешно отводит взгляд.

О том, что я бесплоден, рассказал ещё два месяца назад, когда он влетел ко мне в офис с обвинениями. Я тебе доверял, я тебе сестру отдал, а ты… еле угомонил. Хороший парень. Ценности правильные. Голова только горячая, молодость, гормоны, кровь кипит. Неугомонный.

– Да, – соглашаюсь, откидываясь на спинку сиденья и поднимая взгляд к козырьку, под который подсунута фотография Веры. Оберег от нервного срыва. Если бы не её улыбка, свихнулся бы давно.

– А если он ее ну… реально заставил? – предполагает совсем уж невероятное.

– Я его с обоссаных колготок знаю, – обрубаю всякие намёки. – Точно нет. Забудь.

– Обоссаные колготки вы не делили, – язвит и упорствует. – И ты не видел, один момент был, когда мы без приглашения с ним приперлись, а Верка влетела полуголая. Смотрит он кабздец просто, я не знаю как женщины это выносят. Особенно те, которым это не надо… И снимки вписываются, показывает ей, что тебе вообще до фонаря.

– Снимки передал курьер, ты видел сам, – терпеливо переубеждаю. – А ещё, ты видел фотографии, которые сделал детектив сразу после росписи. Никто никого не принуждал.

Мелькнула у меня тогда тень сомнения. Проблеск, пожалуй, если брать в расчёт последние события. Решил убедиться своими глазами, что они в самом деле поженятся, но лично, разумеется, присутствовать не мог, даже негласно: Вера кожей мой взгляд чувствует, да и Туров бы мою неумелую слежку раскусил на раз-два. Но детектива послал. Хорошего, опытного, дорогого. В сейфе теперь храню их трепетные объятия на ступеньках Загса, да в душе грузом. Как в спину его вцепилась до белых костяшек, как щекой к груди жалась. Как он волосы её целовал и шептал на ухо. Вину в их глазах видел и кольца на безымянных пальцах. Все тогда сложилось.

– Я и те, что ей сегодня передали видел. И что же, ты спал с администраторшей? – находит контраргумент.

Вздыхаю. Пока без раздражения, но ладонь под оплеуху уже зачесалась.

– Всё весьма неоднозначно, ты абсолютно прав. Именно поэтому мы, никого не обвиняя и не осуждая, спокойно соберем факты. И вот тебе сразу два – у тебя горят сроки по проекту для маркетинга, а у меня через пятнадцать минут встреча на другом конце города.

– Точно, – хлопает себя ладонью по лбу и наконец-то выходит, напоследок придавив ещё парочку нервных клеток громким хлопком дверцы.

Не нужно было его впутывать. Понимаю, осознаю. Этот парень – сгусток неуемной энергии, сестру любит сильнее, чем кого бы то ни было, включая себя самого, но именно в этом, при всей нашей непохожести, мы и сходимся. Действовать нужно было быстро, а вовлекать чужаков – опасно. Чужаков без договора.

– Покровский, – скупо приветствует меня худощавый мужчина с блеклым безжизненным взглядом, когда я спускаюсь в его тесный, поросший пылью и пропахший сигаретным дымом офис. – Присаживайся, если не побрезгуешь, – нагло хмыкает, кивает на облезлый, будто бешеным енотом подранный стул.

Вообще-то, в самом деле брезгую. Но сажусь, даже бровью не веду: этот странный мрачный тип, предпочитающий подвал, смрад и обстановку с помойки, лучший детектив в городе.