– Привет, мой сладкий, – Ангелина очень тепло улыбнулась и, погладив мальчонку по темной голове, взяла на руки. – Вы домой?

– Дя.

Я только смотрел, не находил слов, а вот теще было что мне сказать.

– Ты?!

– Мама, – предостерегающе произнесла Ангелина.

– Ах ты паршивец!

– Здравствуйте, Людмила Тимофеевна.

– Пасивец, – повторил мальчик и, считав реакцию близких, обнял мать за шею и грозно так сказал мне: – Пасивец!

– Да как ты посмел только…

– Мама, хватит. Все, – и сына ей передала. – Идите домой. Я скоро.

– А пасивец? – спросил мальчик.

– Дядя тоже уходит, – и поцеловала голое детское плечико. Я смотрел вслед Людмиле Тимофеевне и видел глаза своего сына. Упрямый уверенный взгляд. Мой взгляд. В нем ощущалось, что я сыну не понравился, а вот маму мальчик очень любил.

– Почему ты не сказала? – я сам испугался своего осипшего голоса. Эмоций, что бушевали внутри. – Почему? – повернулся, резким взглядом прожег.

– Не сказала что? – Ангелина вздернула подбородок. – Я тебе сообщила о его рождении, но тебя это не сильно взволновало. Так смысл сейчас…

Она что-то говорила, кричала про аборт и называла меня убийцей, но до меня доходило, как через вязкий вакуум. Не могу слушать этот бред.

– Почему?! – крикнул на нее, надвигаясь грозной тучей, с громом и чертовыми молниями. Ангелина вздрогнула, замолчала, испуганно вжалась в мольберт. – У меня здоровый сын, а ты скрыла… – обхватил голые плечи, сдавил с яростью.

Она не шелохнулась, только смотрела со страхом, злостью, обидой.

– Как его зовут?

– Мне больно, – выдохнула хрипло.

– Как его зовут! – я снова кричал.

– Егор.

– Егор Тимурович, – повторил, попробовал на слух имя, на языке прокатал звуки. – Хорошо. В принципе хорошо.

– Он не Тимурович. Ты ему никто. Твоего отчества нет в свидетельстве о рождении!

Мне захотелось побить ее. Перебросить через колено и отхлестать по ягодицам, но вместо этого закрыл рот своими губами. Не хочу даже слышать, что я никто.

Ангелина замерла, задрожала, но не ответила. Ничего, я умел распалить эту скромную девочку.

– Черт! – дернулся от укуса. – Сучка, – поднес пальцы к прокусанной губе. Кровь.

Ангелина убегала, стремительно и быстро, даже мольберт оставила. Пускай. Мне тоже нужно осознать и подумать. Но мы еще поговорим. Нам есть о чем…

Я приехал в отель, принадлежавший семье, стоявший на самом побережье. Мольберт забрал с собой. Передам жене, когда снова встретимся. А это произойдет обязательно.

– Здравствуйте, – администратор на ресепшен фирменно улыбнулась. – Бронировали номер?

Я достал паспорт и положил на стойку. Она открыла, ахнула ошеломленно, и улыбка превратилась в голливудское сияние.

– Тимур Викторович, приветствую в «Swissôtel». Для вас уже готов номер-люкс.

– Управляющего позови, – только и сказал. Я присел в лобби, маякнул бармену, что мне срочно нужно пятьдесят чего-то сорокаградусного. Менеджер подоспел с подносом и стопкой. Я опрокинул в себя терпкую водку и начал бриф.

– Я задержусь в городе. Пока не знаю, насколько. Мне нужна будет машина на весь срок пребывания. Завтрак в номер и никаких яиц.

– Все будет сделано в лучшем виде.

Поднявшись в люкс, тут же набрал Марата. Мне срочно нужна юридическая помощь. Даже больше, чем скорая. Губа распухла и болела. Напоминала о жарком приеме.

– Дружище, объясни-ка мне, что вся эта ситуация значит в правовом поле?

– Что, проблемы? – намекнул, что Геля выделывается. Нет, не проблемы. Я пока и сам не мог понять, что произошло и что чувствую. Точно знал, что делать буду, а дальше посмотрим. – Де-факто вы с Гелей разведены: у вас есть подтверждающие это документы. Но де-юре брак Ангелины Витальевны и Тимура Викторовича не зарегистрирован как расторгнутый. Это чисто бюрократическая ошибка. Вам просто нужно приехать с документами в загс и на их основании подписать новую актовую запись.