– Не думаешь же, что так просто отстала от меня? – ба улыбнулась и сделала шаг назад. – Позвони мне на Вотсап вечером.

Беспокойство бабули было не просто милым. Два года тому назад Зеленоанск «сделал» попытку не принять меня обратно. Он ополчил против меня некоторых знакомых и попытался освистать за что-то, что, по его мнению, не было признаком успеха.

Но у него ничего не вышло из этого.

Во-первых, я вернулась в родной город только когда родился Алекс. Во-вторых, мне было плевать, что говорят обо мне и в каком тазу моют кости, потому что была занята сыном. В-третьих, со мной была бабуля со вбитыми ею знаниями, а еще серьезный и редко улыбающийся Алекс, сильно изменившийся папа и Илья. В четвертых, я выполнила то, что мечтала и даже сверх того – родила самого лучшего ребенка на свете.

– Ид, позвони мне, если что, – напутствовал мне Дима, перед отъездом. – Сначала мне, а потом все остальным.

– Договорились, – пообещала я, оглянувшись на подъезд, из которого вышел папа. – Но ты брось беспокоиться обо мне, иначе я тоже стану делать это.

Я не стала провожать Диму взглядом, повернулась и пошла в знакомый мне подъезд с запахами, которые и не снились Парижу.

– Опять надавали еды, – пробурчал папа, чмокнув меня в щеку. – Когда уяснят, что ты едешь не в Корею, а в Подмосковье, в котором работают все те же магазины, что и в Москве?

Не знаю с чего папа решил, что в Корее свирепствует голод. Но рассказывать ему, как обстоят на самом деле не стала. Мир продолжал волновать меня, но затевать разговоры об учебе или о будущем не хотелось.

– Они на что не намекают, пап, – проговорила я, поднимаясь по ступенькам. – Просто Люся хочет порадовать тебя своей стряпней.

– Любася тоже неплохо готовит, – пробурчал папа. – Обижается на эти гостинцы.

Год назад у папы появилась женщина. Громкая и постоянно готовящая что-то Любава понравилась мне, несмотря на то что была полной противоположностью мамы. Наверное, было бы иначе, если бы отец выбрал кого-то, кто был бы похож на нее.

– Я поговорю с ней, – пообещала я, коротко вздохнув при этом – и попробую убедить приготовить что-нибудь в ответ для московской стороны.

– Тоже решение, – согласился папа, а потом добавил. – Насколько приехали к нам в этот раз?

В спокойном голосе отца все-таки проскользнули нотки враждебности.

– Как обычно – послезавтра обратно.

Папа кивнул, но вопреки знаку согласия возразил.

– Могла бы остаться на выходные.

– Что мы будем делать здесь так долго? – поинтересовалась я, уже слыша довольные повизгивания сына. – Ты и Люба вечно на работе.

– Тоже, что и в Москве, – откликнулся папа.

Папа завел обычную тему. Хоть, я и не делилась с ним разговорами с ба, но тот, как будто знал о них и тянул одеяло на себя. Из вредности конечно же. Потому что я права. В Зеленоанске можно только работать. За учебой и досугом местные отправлялись в Москву.

– Там у меня учеба.

– А чтобы ты делала, если бы не приняли бы они тебя обратно?

Я не ответила ему на этот вопрос, потому что он был таким себе по дипломатичности. Это не они отказались принимать меня, а он устроил фирменную истерику, узнав о моей беременности. А как еще было воспринимать его фразу: «ты должна была спросить разрешения у меня!» и «позор на мою седую голову!»?

– Видел твоего оболтуса, – сказал отец, неспешно поднимаясь на родной четвертый этаж. – Спрашивал, когда приедешь.

Этот аргумент был хорош. Но папа вряд ли признал бы это. Предъяви я ему это, то он обязательно бы сказал, что это просто к слову пришлось. Вот только мой новый, но уже давний знакомый Илья тоже пропадает сутками на работе – в конце учебного года особенно. Только в фильмах школьный учитель после окончания занятий подхватывает пиджачок и спешит в кино, а в реальности он занимается на допах по учебной и не учебной программе, проверяет домашку и заполняет электронные дневники. Только выходные, праздничные и отпускные дни он предоставлен сам себе, а в случае с Ильей – этот трудоголик продолжает заниматься репетиторством на дистанте.