Опять смотрю на то, как оранжевый диск тонет в кровавых всполохах, точно одинокий корабль в бушующем море.

Тревожно.

Впиваюсь пальцами в мраморные перила, в груди колет сильнее, чем обычно. Ощущение, что кусок льда, с которым я живу с детства, зашевелился, задев мягкие ткани. Рефлекторно прикладываю руку к сердцу – не помогает.

Неужто Верховный ошибся, и мне осталось жить не месяцы, а недели?

Надо ускориться!

– Да эта Марка не женщина, а ледышка! – то ли оправдывается, то ли возмущается брат. – Отмороженная какая-то. Я к ней с изумрудами под цвет её глаз, а её только книжки интересуют. И что мне делать? Рядом сидеть и любоваться? Так было бы чем!

– Что за книги? – хмурюсь я.

– Что-то про целительство – Сариус притащил. Она же маг жизни! – произносит он так, будто это недостаток. А неделю назад, помнится, радовался. – Я к ней со всей душой, а она…

Теперь Аарон он машет рукой, не желая продолжать. И хорошо, потому что моё терпение не безгранично.

– Мара должна тебя полюбить и родить наследника, – говорю то, что уже задолбался повторять этому идиоту. – Интересуйся тем, что занимает её внимание. Слушай невесту, а не советы матушки, и приятно удивляй. Ухаживай за ней, ясно тебе? Привык, что женщины на всё готовы только потому, что ты король…

– Почему это только?! – оскорблённо сопит брат, напоминая сейчас обиженного мальчишку, а не серьёзного монарха.

– Мара! – повторяю с нажимом. – Думай о ней! Забудь о других, вычеркни их из своей жизни. Она – твоя судьба и надежда всего нашего рода. Ты должен завоевать её и…

– Обрюхатить, – ухмыляется Аарон.

Не сдержавшись, даю ему подзатыльник. Весьма ощутимый.

– Да какого Ярла! – бесится он. – То матушка лупит, теперь ты.

– А она за что?

– За то же, – бурчит брат, поправляя одежду и волосы.

Ну да, несмотря на открытую неприязнь, королева в Маре заинтересована не меньше меня, вернее, в ребёнке, которого эта девочка может родить. Сариус подтвердил: она не бесплодна. Да и как может быть бесплодным маг жизни? Бред!

Значит, Мара мне в прошлый раз солгала. Мелочь вроде бы, но неприятно.

Хотя с чего ей быть со мной честной? Я использую её так же, как все. Разве что «стелю» мягче.

– Береги её. Мне доложили, что готовится покушение, – меняю тему и тон. Эмоции – плохой советчик.

– Опя-я-ять? – закатывает глаза король.

– Опять? – впиваюсь в него взглядом я. – Почему мне не сказали?

– Мать запретила, – кривится он, пытаясь оттереть помаду с рубашки. Только больше размазывает! – Не хочет, чтобы дворец наводнили твои люди… – бросает на меня короткий взгляд, а потом тихо добавляет, – и ты.

А уж как я-то этого не хочу! Но придётся.

Сейчас речь не о родственной неприязни, а о девушке, на которую поставлено всё.

– Пожалуй… – тяну задумчиво. – Я останусь у вас погостить.

Улыбка моя холоднее льда, который ношу в своём сердце.

Аарон в удивлении чешет затылок. Его чёрная бровь ползёт вверх, как и уголок губ, отчего приходят в движение шрамы. Они давно не болят, но и залечить их полностью Сариус не в состоянии, потому что пожар, в котором мы побывали в детстве, был с примесью магии проклятийника.

Тогда погиб наш отец, а мы с братом выжили, но оба получили проклятья. Я – смертельный холод, медленно убивающий меня уже много лет, а он – бесплодие и уродство.

Не будь Сариус таким хорошим целителем, Аарон умер бы от незаживающих ран ещё ребёнком. А так… отделался шрамами. Уродливыми, но не смертельными.

Может, и хорошо? Вырасти он красавчиком, отбоя от женщин вообще бы не было, а ему надо сосредоточиться на иномирянке.

Мара

Утро начинается с причёски. И с обсуждения герцога Эггерта, который, по слухам, со вчерашнего вечера гостит во дворце. Все в панике, и только я, похоже, в предвкушении.