Подхватил первый попавшийся под руку свитер, натянул, одновременно нашаривая на полочке ключи и запихиваясь в зимние кроссовки.

Семь вечера? Наверняка успею.

Соня – это сокращение от какого имени?

От Софьи же?

Интересно, сколько Софий может работать во всех библиотеках Москвы?

Я человек увлекающийся.

Иногда даже слишком.

Сначала увлекся юриспруденцией. Потом фармацевтикой.

Переставал есть и спать, упарывался до такой степени, что все конкуренты отходили в сторону в ужасе. «Не дай бог стать как он».

Там, где другие, более талантливые, сдавались – я шел до конца.

И всегда – всегда! – добивался того, чего хотел.

Хотел стать адвокатом номер один, чтобы мой телефон передавали друг другу в крайних случаях: «Очень дорого, но если возьмется – можешь расслабиться», – и еще годы после того, как завязал, мое имя было синонимом избавления от больших проблем.

Хотел выиграть в «наперстки» с системой: построить честный фармацевтический бизнес и выжить – ни одной взятки не дал из принципа. И выиграл. Старая репутация, конечно, помогла.

Хотел выкачаться из дрища, которым был всю свою жизнь, в нормального бодибилдера – как обычно, в хард-режиме. Без химии, чисто на упрямстве. И выкачался за несколько лет, да так, что старые друзья узнавать перестали.

А потом взял в руки стамеску – захотелось кое-что довести до ума в резьбе на старом буфете. И пропал – очнулся, когда заказы на мои изголовья, горки и кресла превратились в очередь больше года длиной. Пихнул в фарм-бизнес сына, пусть учится плавать сразу на открытой воде, а у меня другие дела появились. Влад как раз стал зубы щерить: доказывать, что лучше меня понимает процессы. Кажется, он до сих пор не осознал, что тогда случилось и почему у нас не было традиционной войны отцов и детей.

Всегда чувствую эту грань – когда еще можно удержаться, не нырять с головой в очередное увлечение, отойти.

Но никогда не отходил.

Поэтому вместо того, чтобы позвонить нормальным ребятам и заказать найти эту Соню по библиотекам, я просто еду наугад – к той аптеке, где я ее встретил, а там уже смотрю по карте, где ближайшая библиотека.

И угадываю.

Хлопает дверь, накатывает запах бумажной пыли, резко включая щемящую ностальгию, когда я в юности проводил часы и дни в читальных залах Ленинки.

Навстречу встает со стула гардеробщица, но замирает в недоумении – у меня ни куртки, ни пальто, да и не слишком я похож на завсегдатая районных библиотек.

Прохожу в дверь с табличкой «Абонемент», сопровождаемый запоздалым:

– Бахилы!

Ну что ж.

Когда я в потоке, интуиция не подводит. Соня здесь.

Она стоит, склонившись над стойкой, листает коричневые хрупкие страницы книги, захлопывает ее, пишет что-то на карточке. Кусает губы и отводит волосы машинальным жестом, открывая маленькое розовое ушко с капелькой-сережкой. Задумывается, опускает глаза – и тени ресниц очерчивают темные полукруги на светлой коже.

Слышит мои шаги, поднимает голову и округляет губы в удивлении. С нее сейчас только комиксы рисовать – настолько выражение ее лица идеально передает эмоции: удивление, потрясение, испуг, злость, решимость. И вежливая улыбка-маска, совершенно не скрывающая опасливую настороженность, которая осталась после яркого калейдоскопа выражений ее лица:

– Добрый вечер! Чем могу помочь?

Просто стоял и смотрел ей в глаза.

Ну сама-то как думаешь?

Она упрямо сжимала губы и старалась отводить глаза, но все равно возвращалась взглядом ко мне.

Сначала засматривалась на свитер. Да, свитера у меня пестрые – мимо без эпилептического припадка не пройдешь.

Потом поднимала взгляд выше, и на этом месте сдавалась.