Подойдя к парку, Виктор остановился у старой скамейки, на которой когда-то сидела его жена. Листья, поваленные осенним ветром, медленно кружились в воздухе, создавая иллюзию танца забвения. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь уловить хоть какой запах – может, аромат весны или запах дождя, способный вернуть хотя бы мгновение забвения. Но вместо этого его уносил на волнах памяти звук тихого шелеста, похожего на шёпот, доносившийся из самой глубины парка. Сначала Виктор принял это за воображение, следствие горя и усталости, однако со временем шёпот становился всё отчетливей, как будто сам воздух пытался что-то сказать.

– Это не просто ветер, – подумал он, прислушиваясь к незнакомым звукам, – здесь что-то есть, что не поддается объяснению.

Пробираясь через узкие аллеи, он оказался у небольшого пруда, воды которого казались зеркальными, отражая блеклое небо и тучи, нависшие над городом. Каждый его шаг отзывается эхом, словно резонируя с собственными страхами и сожалениями. Пруд всегда был местом, где он искал утешение, где его мысли могли развернуться в бесконечном танце памяти. Сегодня здесь всё выглядело иначе – поверхность воды была нарушена мелкими волнами, а воздух был пронизан каким-то неуловимым шепотом, который заставлял сердце биться чаще.

Виктор сел на камень у берега, чувствуя, как холод воды омывает его ноги, будто напоминая о том, что жизнь продолжается, несмотря на невыносимую боль утраты. Он тихо прошептал имя жены, и эхо этого звука разнеслось по окрестностям, будто подтверждая его сломленный крик души. В его голове всплывали картины из прошлого – смех его сына, ласковые слова жены, тихие вечера, проведённые вместе. Но все эти воспоминания были окрашены горечью и тенью того, что никогда не вернуть.

Сидя на берегу, Виктор начал медленно вспоминать последние моменты перед катастрофой. Ему казалось, что время замедлилось, и каждый миг обретал особую значимость. Воспоминания смешивались с неясными звуками – тихим шепотом, который мог исходить из ветвей старых деревьев или быть всего лишь плодом его воображения. Он пытался уловить смысл этих звуков, ведь, возможно, в них содержалось нечто большее, чем простая игра ветра.

– Может, природа сама пытается утешить меня? – размышлял он, глядя на плавно колышущиеся воды. – Или, наоборот, предупреждает о чем-то, что еще не пришло.

Его мысли прерывал звук шагов по гравию позади. Он резко обернулся, но никого не увидел – лишь тень от вечернего света скользнула по дорожке. Сердце замерло, и на мгновение Виктор ощутил, как холодный страх охватывает его. Но страх быстро уступил место глубокой печали, которая заполняла его каждую клеточку. Возможно, это был лишь плод его воображения, работающего под влиянием недавней утраты, – думал он, возвращаясь к своим мыслям.

Солнце уже опускалось за горизонт, и небо окрасилось в багровые тона, создавая ощущение надвигающейся ночи, в которой нет спасения от воспоминаний. Виктор поднялся, чувствуя, как его ноги тяжелеют от усталости, и решил немного пройтись вдоль берега. Каждый шаг отзывается эхом в его душе, пробуждая старые раны, но одновременно давая ощущение, что он хоть как-то приближается к разгадке своего внутреннего лабиринта. По мере того как темнота сгущалась, звуки становились всё отчетливей, а тишина – всё глубже. Казалось, что природа сама становилась участницей его трагедии, что её дыхание сливалось с его собственным.

Проходя мимо старых деревьев, Виктор замечал, как их ветви извиваются в ночном воздухе, напоминая руки, пытающиеся схватить его. Он почувствовал, как нечто тонкое, почти неуловимое, касается его плеча, словно лаская и одновременно предупреждая о грядущей буре. В этой тишине, наполненной шёпотами и эхом ушедших голосов, его разум начал играть с ним злую шутку, заставляя сомневаться в том, что он все еще находится в реальном мире. Страх и печаль переплетались, создавая ощущение, что каждая секунда – это борьба между жизнью и вечной тьмой.