– Как это бесполезно? Ты же сказал, что дело не закрыто.

– Оно не закрыто потому, что мы ничего о нём не знаем. Все эти бумажки, только констатация свершившихся фактов, да и то скорее всего не всех. Мы не знаем ни что будет дальше, ни настоящих мотивов всего этого дела, ни его участников. Хотя с участниками проще – их больше нет.

– Такое ощущение, что ты покрываешь их, Абдулла!

– Ты ведь никогда не верил моим бредням, да?

Генерал отрицательно мотает головой.

– Они запустили этот процесс ценой собственной жизни.

– Как это?

Абдулла и великан-генерал долго смотрят молча друг на друга. Наконец Абдулла достаёт руку из кармана и чешет ей нос. Потом он набирает в грудь воздуха и продолжая глядеть своему оппоненту в глаза начинает читать по памяти:

– Первым глубокий вдох на рассвете делает тот, кто желает миру добра…

Видя, что его слова никак не отражаются на лице генерала, он усмехается и меняет тон на обычный презрительно-насмешливый:

– На вот почитай на досуге. – и сунув руку в карман плаща достаёт оттуда основательно потёртый блокнот, размером в четверть большого листа, в черной обложке из искусственной кожи.

– Что это?

– Откровения Сан-Себастьяна. Бредни почище моих. Но может ты разберёшь свежим взглядом, то чего не увидел я.

– Тот самый Сан-Себастьян, который…? – спрашивает генерал и не закончив предложение берёт из рук Абдуллы книжку, открывает её на середине и начинает перелистывать страницы исписанные каракулями.

Абдулла усмехается и отходит к столу. Пока великан возится с книгой он собирает фотографии. Молодой Абдулла с женщиной, детьми и собакой, Абдулла чуть постарше с собакой, Совсем сморщенный Абдулла с другой женщиной и другой собакой. Совсем молодой Абдулла в кругу мужчин с оружием. Среди мужчин присутствует и великан. Он молодой, улыбающийся с залихватским чубом и с автоматом в каждой руке.

Сам же великан, постаревший, сильно поседевший и невероятно серьезный, вертит блокнот, переворачивая его вверх ногами и обратно. Перелистывая страницы он мрачнеет с каждой секундой.

– Тут всё как будто зашифровано. – говорит Великан обижено.

И на секунду Абдулла видит его ребёнком, обнаружившим под ёлкой совершенно не тот подарок, о котором мечтал. Моргнув, Абдулла прогоняет видение прочь и продолжает запихивать фотографии в рамках в безразмерный карман своего плаща.

– Там последние четыре страницы – ключ к шифру. Три дня почитаешь с рамкой – потом будешь читать как на родном языке.

Фотографии никак не лезут в карман, упорно цепляясь рамками за края кармана, но в конце концов сдаются, и Абдулла, протянув руку, хватает с вешалки, притаившейся в углу, и набрасывает себе на шею вязаный полосатый шарф с топорными узорами по краям. Берёт со стола пистолеты, один из которых в кобуре, другой без; поворачивается и натыкается на суровый взгляд великана.

– Оружие пойду сдам. – говорит Абдулла и генерал вынужденно отступает, чтобы пропустить его к двери.

Я вижу всё это, потому что он хочет этого. Он сам хочет чтобы мы все это видели.

– Твои клиенты шалят, Абдулла? – спрашивает усталый седой полицейский, когда Абдулла кладёт на стойку пистолет в кобуре и проталкивает его в зарешеченное окошко.

– Отшалились уже. – совершенно бесстрастно говорит Абдулла и смотрит в телевизор, за спиной седого. В телевизоре показывают какое-то непонятное помещение усыпанное пылью.

– Ты что кекнул их и теперь на покой с чистой совестью?

– Вроде того. – говорит Абдулла и нагибается над просунутым ему в окошко журналом.

– Так и не вытащил небось из кобуры ни разу. – говорит седой вертя в руках блестящий чёрный пистолет. – Выглядит как новый.