Всякое было.

И точку эту мама не сразу решилась открыть.

И потом, когда открыла, чудом не закрыла в первый же месяц. А уж Олькина идея шить шубы самой вовсе поначалу показалась дикой. Но ведь сумели. Сделали. Организовали производство… пусть даже работу оставить пришлось. Нет, снова никто не требовал, но мама с тёткой Ниной уже не справлялись. А больше – кому доверишь?

Кинули?

Можно подумать, в первый раз. Раньше вон постоянно кидали.

С оплатой.

С поставками… с лекалами, которые на проверку оказывались кривыми. С опытом работы швей, что клялись, будто имели дело с мехом, а на деле только портили ценные шкурки. Но ведь как-то вот разобрались. Со всем. И нынешний кризис преодолеется.

Ольга найдёт нового поставщика. И коллекцию, которую Юлька-перебежчица прихватила, наново сочинит. А старой пусть подавятся. Будут они ещё судом грозить за использование… авторские права… какие тут права. Кто первый отшил, тот и в теме. И Юлька знала, как и знала, что Ольга долго думает, всё дорабатывает, сомневается… она и теперь сомневается. Ничего. Намётки уже есть. Придётся, конечно, кредит брать…

И не дадут же, чтоб не под залог квартиры. Но есть бабушкина и…

Телефон зазвонил нервно и громко.

– Да, – ответила Ольга несколько нервно. В последнее время ничего-то хорошего она от телефонных звонков не ждала.

– Лялька, привет, – раздался весёлый голос Катюхи. – Ты у себя?

– А где ещё…

Пустовато.

И… нет, золота Ольге не надо, но и вправду ремонт не помешал бы. Потолок вон покрасить. И в целом-то освежить согласно новым веяниям.

– Ляль… тут такое дело… как бы это сказать… ты замуж хочешь?

Телефон пиликнул, выбросив смайлик от номера, который Ольга всё хотела удалить, да как-то оно руки не доходили.

– Хочу, – решительно сказала она, подняв несчастную шубку. – Но кто меня возьмёт?

В зеркале отражалась она. Статная, как говорила тётя Нина. А мама морщилась и вздыхала, мол, в отцовскую родню, а там все такие, что прям на плакат о достижениях социалистической промышленности просятся. Или на худой конец в памятник. Памятником себя Ольга не видела. Но вот… чего им не хватает? Да… высоковата она. И плечи широкие. Ну так им грудь держать, которую не каждые плечи удержат.

А талия у неё имеется.

И задница вовсе даже не обвислая. Нормальная задница. Приличной даже округлости.

Из-за этих округлостей она когда-то шить и начала, потому что найти одежду, которая сходилась бы на талии и не трещала на заднице, оказалось нереально.

– Вот… в общем, у нас товар, у вас… точнее наоборот. Короче, Оль, тут купец приехал, который жениться хочет…

– Кать?

– Ну… ты ж на моей свадьбе не была?

– Извини… я просто… мне нужно было по делам… мне стыдно, честно. Очень стыдно. Но…

Потому что именно тогда затык и случился. Первый. Когда ей сообщили, что её заказ на меха, не единожды согласованный, сделанный под конкретный запрос, выпестованный и выбранный чуть ли не собственноручно, перехватили.

А значит, Ольга остаётся без сырья.

И почему-то казалось, что если она поедет туда, если лично посмотрит в глаза Кружковскому, то в нём проснётся совесть.

– Да не в этом дело. Я вот думаю, что если б поехала, мы б тебя на месте и сосватали… но, тут… в общем, ответь на пару вопросов? Дурацких?

Телефон вздрогнул в руке, выплёвывая очередное сообщение, с сердечком и шампанским. Вот ему букв жалко, что ли? Написал бы. А то эта наскальная живопись в современном формате Ольгу бесила.

– Давай свои вопросы.

– Скажи… ты ведь когда с Гремиславом общалась, он тебя не пугал?

– Чем?

– Или вот Ленкин муж…

– Не скажу, что красавец, но он не настолько страшный, чтобы пугаться.