На следующий день Меган приносит ему свой Тетрис, а он, поиграв минут пять, возвращает его обратно и предлагает виртуозную игру в догонялки, когда лов может бегать с открытыми глазами только по земле, а если влезает на любое сооружение детской площадки, он должен их закрывать. Я очень люблю эту игру, и почти никогда не проигрываю. Но в тот день я злюсь на Алехандро, потому что он, не стесняясь, гоняется только за мной, остальные же интересуют его постольку-поскольку. Меган, конечно, это замечает, и такое положение дел никак не устраивает её лидерскую сущность.

– Эта игра уже надоела. Скучно! Давайте играть в «Правду или действие»?

Детей увлекает и её идея, и её авторитет, тем более, что всем давно действительно приелось наблюдать, как Алехандро пытается поймать меня. Они залезают в деревянный домик под горкой, мы с Алехандро висим на перекладине.

– Алехандро! – кричит Меган. – Ты идёшь или нет?

– Нет, – отвечает он. – Терпеть не могу эту дурацкую игру.

И смотрит на меня своими необычными глазами, на этот раз обоими, потому что чёлку уже откинул.

– Ты классно лазаешь.

– Спасибо, – благодарю его и, конечно, от смущения краснею.

– Идём на берег? – спрашивает шёпотом.

– Идём, – так же шёпотом отвечаю.

Океаническое побережье было расположено всего в десяти минутах от нас – родителям было не по карману снимать виллы на первой линии – но ходить туда самим, без взрослых, нам запрещали. И пока я, засунув руки в карманы шорт, точно так же, как Алехандро, с довольной улыбкой шагала рядом с ним, моя разумность вопрошала, будет ли сегодняшний день тем днём, когда отец впервые поднимет на меня руку? Он не был человеком, которого я любила, он больше обижал меня, чем заботился, но никогда прежде не бил. Не ударил и на этот раз.

Ещё через несколько дней Меган подхватывает простуду и ей позволено весь день смотреть телевизор. На площадке никого нет, кроме Алехандро, потому что с утра прошёл вялый летний дождик.

– Хочешь, я покажу тебе свой тайник? – спрашивает он меня.

И когда видит, как загораются мои глаза, улыбается своим большим ртом довольной от уха до уха улыбкой. Он ведёт меня на речку, которая по сути своей довольно полноводный, но всё же окружённый небольшим леском ручей. Мы долго пробираемся сквозь тоннели в кустах выше нас ростом, и Алехандро несколько раз спрашивает, не страшно ли мне. А я, что поразительно, и что впоследствии многократно буду анализировать, совсем ничего не боюсь, ни в чём не сомневаюсь, и полностью ему доверяю. Ни на одну секунду мой семилетний и привыкший доверять только самой себе мозг не заподозрил никаких угроз. Их и не было.

В укромном и очень уютном месте, где ручей разливался так широко, что действительно походил на маленькую речку, был спрятан кузов старого автомобиля. Ржавчина уже почти полностью съела его краску, неизвестность – колёса и сиденья, но даже так было ясно – когда-то он был красным и очень дорогим. А теперь ещё и любимым. Пол кузова кто-то выстлал старым ковром, в нишах, вмещавших когда-то магнитофон, бардачок и прочее, этот же кто-то соорудил полочки и хранил в них свои сокровища. Вместо водительского сиденья был установлен старый деревянный стул, также накрытый яркой и довольно приличной на вид красной тканью.

Алехандро, самой собой, в первую очередь показал мне, как круто он «водит», производя все нужные звуки и главные манипуляции с рулём и сохранившимся рычагом переключения скоростей. Я уселась на пол и с уважением наблюдала за нашим «движением», а после, когда он меня уже «прокатил», мы дошли до самого интересного – сокровищ. Боже, чего тут только не было! Старые пластинки, журналы, книги о приключениях, детские игрушки – чаще железные автомобили – рождественские стеклянные шары с падающим снегом в количестве пяти штук, щелкунчик, фарфоровая чашка с изображением часов с кукушкой и еловых веток – впоследствии меня не раз угостят из неё колой здесь же – морские раковины, корпус краба, но самое главное – цветные, отшлифованные морем бутылочные стёкла. Предела моему восторгу не было – я собирала точно такие же на берегу. Некоторые из них были склеены между собой, и если приглядеться, то можно было увидеть «секретик», спрятанный в месте склейки.