Он был прикован к стене. Крепление не поддавалось, и даже не собиралось начинать. Постепенно лампы над ним становились намного тусклее, незаметно, исподтишка в Комнате распускался полумрак. Только сейчас Коля начинал осознавать, что с ним происходило. Больше он не звал друзей или родителей, не сыпал угрозами и ругательствами. Он испугался. Когда свет почти полностью погас, он уснул. Разбудил его сигнал двери, отчего парень разлепил уставшие глаза и хмуро сел на постели.

– Доброе утро, Коля. Как ты сегодня?

Механический трескающийся голос. Фигура, похожая на рисунок ребёнка, страдающего кошмарами. Вряд ли когда-либо к такому можно привыкнуть. Вряд ли такое утро может иметь совпадения со словом «добрый».

– Отпустите меня. – Хрипло отозвался ребёнок, чьи волосы комично спутались за неспокойную ночь.

– Нет. Ты голоден? – тележка принесла кашу и какао, как будто в детском саду.

Коля кивнул головой.

– Хорошо. Садись кушать. Сегодня ты готов к разговору?

После глухой паузы не только в общении, но и в движении, пленнику осталось только принять факт существующего утра в заточении. В этот раз ему удалось найти силы продолжить.

– Да. Почему я здесь?

– Нет, Коль, так не пойдёт. Я, конечно же, отвечу на все твои вопросы, но сперва тебе следует извиниться. – Голос из маски шёл совершенно непринужденно, обыденно, будто за завтраком здоровой семьи. – Ты вёл себя неуважительно со мной вчера. Я этого не допускаю. Ты должен усвоить, что так нельзя. Твой мозг должен ус…

– Хорошо, простите. – Перебил Коля.

Похититель вытянулся в кресле – выпрямился. Напрягся.

– Ты не будешь перебивать меня. Это тоже проявление неуважения. В Комнате подобное недопустимо. Тебе следует многому научиться. Ты замечательный парень, однако, правила взаимодействия никто не отменял. Итак. Теперь извинись, как следует.

Коля прожёвывал кашу, подавляя свой искренний порыв. Во второй раз за утро ему удалось взять себя в руки. В кулаки.

– Простите.

– Следует сказать «Я прошу прощения». Ты не приказываешь, ты просишь.

– Я прошу прощения.

– Хорошо. – Вновь с будней беззаботностью отозвался человек в чёрном. – Теперь мы можем продолжить знакомство с того места, на котором наш союз свернул в кювет. Итак, что бы ты хотел знать?

– Почему я здесь?

– Ты участвуешь в масштабном Эксперименте… – легко повёл рассказ похититель, словно только этого он и ждал.

Свидетеля могло бы удивить, с какой ловкостью он выдавал уже озвученные прежде строки за сакральную историю, открытую будто впервые. С трепетом и, как бы то ни было жутко, с торжественностью открывая сущность безумного для обычного человека Эксперимента.

В этом доме всё громко. Толстые шторы кричащего тона. Это смелый диван в центре холла, массивный рояль. Это угловатая лестница, заявляющая всем спиральным лестницам мира, что она может позволить себе углы. В каждом неправильно расширяющемся бокале, в каждой стеклянной по своему контуру двери, и в этом окне в пол на первом этаже, что ведёт за собой на террасу, застряло не выплюнутое – не проглоченное «Я могу!» Прямо перед этим окном и расположились две женщины. Им приглянулась барная стойка больше, чем сентябрьская улица. Хотя бы потому, что одной их них не хотелось вылезать из дома. Этой женщиной была Анна. Анна Владиславовна, мать пропавшего Коли. Подруга же её представлялась нервной и крайне стянутой женщиной, профиль которой чем-то напоминал эму. Однако в глазах её, несомненно, читалось причисление себя к львицам. О, была в её взгляде эта непостижимая искра гордости за свою породу. Кто знает, быть может, именно это обеспечило её рукам золото, а ушкам блеск огранённых камней.