Меченый выгнулся и рухнул рядом со мной. Я отпихнула его, дернулась в сторону. Закружилась голова.

– Что ты с ним сделала? – закричал тот, что подбирался справа.

– Убила, – выдохнула я. – Я в самом деле его убила.

Дурнота подкатила к горлу, перед глазами все потемнело. Нет, в обморок падать нельзя, чай, не на балу, где рядом всегда найдутся сильные руки кавалера. Эти в корсаж не за нюхательными солями полезут. Или, наоборот, упасть в обморок и ничего не чувствовать?

– Что ты сделала? – взревел пират, выхватил тесак.

Я сжалась, ожидая удара, – а здоровяк вдруг завалился набок, захрипел. Я зажмурилась, завизжала так, что у самой уши заложило.

– Заткнись! – потребовал знакомый голос.

Даже странно, что я расслышала его сквозь собственный визг. Я распахнула глаза и заткнулась – не потому, что пришла в себя, а просто воздух вдруг разом перестал проходить в грудь.

Блад. Белый, как полотно его рубахи… Впрочем, нет, рубаха сейчас была алой.

– Он сказал, тебя убили, – пролепетала я.

– Слухи о моей смерти пока преувеличены, – ухмыльнулся он… и рухнул на колени.

Я ойкнула, совершенно перестав что-либо понимать.

Блад закашлялся, и я только теперь услышала, как он дышит – тяжело, хрипло, и при каждом вдохе что-то клокотало в груди.

Сама не знаю, как я оказалась рядом. Помогла опуститься на пол. Рванула застежку его жилета так, что пуговицы зазвенели по полу. Сколько же крови! Как он до сих пор на ногах держался и куда смотрел его лекарь? И его помощник?

– Какая страсть, – снова ухмыльнулся Блад. – Боюсь только, сейчас я не в силах оценить ее по достоинству.

– Замолчи! – рявкнула я, сама себе удивляясь. – Как ты вообще сюда дошел?

В холодном свете осветительных шаров губы его казались синими.

– Всем существом стремился к тебе, сокровище мое. – Капитан снова закашлялся, на губах появилась кровь.

– Убью! – прошипела я. – Своими руками задушу! Нашел время шутки шутить!

– Когда еще смеяться, как не предвкушая встречу с высшим судией, тем более что он – тот еще шутник. – Его рука поднялась, потянувшись к моей щеке, и упала. – Но на последний дар меня еще хватит.

Последний дар? О чем он?

– Чтобы тебе греха на душу не брать.

Ах, вот о чем он! Нет уж, я жить хочу.

– Обойдусь, – буркнула я, разрывая на нем рубашку, почему-то совершенно пропал страх, голова работала быстро и четко.

Блад, конечно, не джентльмен и обошелся со мной неблагородно. Но, если подумать, я пыталась его зарезать и била всерьез, просто он оказался быстрее и ловчее. В наказание он мог бы просто убить меня на месте или отдать своим людям. И, как ни крути, он – моя единственная защита от таких, как покойный ныне меченый. С одним я смогла справиться, но с пятью дюжинами – или сколько их там осталось после боя – нет. Так что встречу капитана с высшим судией придется отложить… если, конечно, я смогу сделать все правильно.

Отец гордился, что все четверо его детей росли здоровыми и крепкими и дожили до совершеннолетия. «В нашем роду сильная кровь», – любил повторять он. Только дело было не в крови. А еще он не понимал, почему матушка сама навещает заболевших слуг и регулярно объезжает наши земли, взяв меня с собой. Но леди полагается проявлять кротость и милосердие к низшим сословиям, так что он лишь недоумевал, но не запрещал.

Есть вещи, о которых мужчинам нельзя говорить. Вроде лунных дней или магии, что дарована женщинам. Или знаний, без которых бессильна любая магия.

– Не бойся. – Блад снова закашлялся. – Больно будет недолго, и лучше так, чем…

– Да перестань ты болтать и не мешай думать! Подождет твой судия, от него еще никто не уходил!