– Думаешь, всё-таки вторжение? Я-то думал, шарашины с Халифата придут, ведь со Странами Объединенного Духовенства мы вроде дружим?

– Какая там дружба, – покривился Тим, – улыбка с ножом в рукаве. Другое дело, что великий князь сегодня нанимает на западе армию, чтобы противостоять растущей угрозе со стороны Халифата и Орды. А других серьезных армий тут просто нет. Разве что какой-то мелкий аристократ решил поиграть в войну. Ну задаром этот выродок нас не возьмет.

Шато встал, поднял с пола свой меч и снял со стены штандарт крепости Серый Камень – голова пса на зеленом фоне. Эмблема пса в геральдике обычно означает терпение и бесконечную преданность, так что Шато воззвал к солдатам, к каждому, кто способен держаться в строю!

Он призвал сомкнуть ряды подле своего последнего командира! Ибо сегодня захватчики узнают, что славный народ не сломить духом. Что каждый солдат хранимого Богом Княжества сражается до последнего вдоха! Что за каждую пядь, за каждый вершок земли захватчикам придется пятикратно проливать кровь.

– Помните, братья! Храбрость крепче стен стоит! Коль суждено нам завершить земной путь, так отойдем же с триумфом! С честью верных, достойных вечного почета защитников родной земли! И пусть Белые Боги с улыбкой встречают своих сыновей! – он ударил флагштоком о пол, и этот бравый звон эхом громыхнул в бастионе, в сердцах. – Встаньте же! – воззвал рыцарь, серебряные доспехи которого переливались в свете рыжих факелов.

Пламенная речь вдохновила солдат, да так, что даже у старого Явдата защипало глаза. Молодой командир со штандартом в руках даже в безнадежной ситуации сплотил вокруг себя защитников крепости, которых к сему моменту осталось около двух десятков.

Затаив дыхание, они ждали, когда на двери обрушатся беспощадные удары тарана. Меч, стерла, топор – каждый думал, как будет выглядеть его конец, но отчего-то рядом с этим сияющим командиром было не страшно. Сколь эфемерна смерть! Как страшна костлявая издали! Но солдаты уже приняли ее, а потому страха и сомнений в их сердцах не осталось.

Секунды тянулись.

Застывшее время обволакивало защитников. Внутрь просачивался густой запах гари, но снаружи было удивительно тихо.

– Время вышло, – раздалось по ту сторону.

Отлагательств не случилось. В просветах дверных створок блеснуло молнией!

Шато заметил, как невесомый пепел на полу качнулся и неестественным движением подался к дверям. Миг оглушительной тишины.

Вспышка! Грохот!

Дубовые двери, выдавленные взрывом, распахнулись, словно бумажные! Одна из кованных железом створок сорвалась с петель, пролетела через залу и рухнула в угол, где, скучившись, лежали раненые бойцы. Воины, вставшие на стражу вместе с Шато, оказались оглушены и сбиты с ног ударной волной, которая вмиг погасила все факелы и свечи внутри.

Они остались в темноте.

А когда дым рассеялся, в арке, где ранее были врата бастиона, гордо стоял единственный человек в черной робе с золотой геометрической вышивкой и высоким воротником.

Длинные его волосы веяли в потоках трепещущего воздуха, в котором теперь блуждал прохладный колдовской аромат.

***

День спустя

Усталая стежка следов тянулась по пыльной дороге многие версты.

Каждый отпечаток правой ступни вытягивался вперед хромой полосой. Путник специально выбрал этот безлюдный, окольный маршрут. За два дня пути ему встретилась лишь пара таких же бродяг, удивленных глаз которых он старательно избегал. Неподалеку послышалось журчание. Собирая силы, он прибавил ход, спустился с невысокого холма к худому, заросшему тростником ручью.

Шлем, бряцнув, пал на землю, и стальные наколенники ударили илистый берег. Губами он припал к поверхности, разогнав стаю беспечных мошек, и мутная вода с привкусом земли покатилась по горлу. Несколько жадных глотков; по нёбу царапнули песчинки.