– Товарищ Иванюк, – молитвенно сложила я ладони. – Видите, там девушка беснуется? Я Вам про нее рассказывала. Не прошу Вас ее обезвредить, ибо опасаюсь за Ваше здоровье. – Проявила я заботу о конечностях сержанта. – И всё же… Вы того дяденьку у качелей видите?

Иванюк утвердительно кивнул, окинув Женю неприязненным взором.

– Так вот, его надо спасать, – взмолилась я. – Иначе соседка только так им закусит!.. Возьмёте его в машину?

– Да это же алкаш обыкновенный. – Прыснул сержант. – Загадит мне весь "бобик".

– Это интеллигентный человек, а не алкаш. – Нахмурилась я, указывая на книгу. – Просто ему плохо. Зачитался, упал с качелей и ударился головой. А вы прям сразу, ярлыки навешиваете! – Встала я на защиту Дядьжениной чести.

– Ну, ладно, – расхохотался страж закона и поднял руки вверх. – Считай, уговорила! Только один момент: а что мне перепадёт, если выручу? – Расплылся он в противной улыбке. – Или я задарма должен спокойствием рисковать?

Вернувшийся с выезда Чумаков недобро прищурился, наблюдая, как Иванюк торгуется за услугу.

– А перепадёт тебе по шее за самоуправство и хамство по отношению к гражданке Лопухиной. – Старлей зыркнул на подчинённого, и тот мгновенно утратил гусарскую бравость. – Бегом, в машину, позорище! – Рявкнул он на водителя так, что даже у меня противно защемило в районе кресца.

Кое-как растолкав невменяемого Жэку, лейтенант поднял его и отволок в "бобик":

– Одним живым трупом меньше, – отряхнул он ладони, захлопнув дверь.

– А что с Ирой делать? – Закричала я, недоверчиво вглядываясь в её лицо… – Она какая-то странная стала. Совсем побелела… Пятнами пошла, как будто бы трупными…

– И много ты трупных пятен видела? – Хмуро пробормотал участковый, уставившись на меня.

– Нуу, а "Гугл" всезнающий нам на что? – Выпятила я губу. – Автор должен знать, о чем он пишет. Так что с соседкой делать – вызывать "Скорую"? Или "Дурка" таких уже не берёт?

– Попрощайся с Ириной, – устало крикнул Чумаков, направляясь к подъезду.

– Вы её увезёте? – Решила я поддержать диалог, во что бы то ни стало. Оставаться наедине со своими мыслями, в пустой квартире, было страшно.

– Почти, – кивнул старлей, доставая табельный пистолет.

Ирина, наконец заметившая какое-то движение, слезла с окна и покачавшись немного для проформы, молча ринулась на Чумакова.

Прошла лишь доля секунды, и мир для меня навсегда разделился на "до" и "после"…

Отработанным движением сняв оружие с предохранителя, лейтенант прицелился Ире в лоб и выстрелил.

– Святая Мария! – Крикнула я, отвернувшись… – Но зачем? У нее же сын! Он ждёт маму… – Почти заплакала я.

– Полиции уже разрешили стрелять по "мирным"? – Ужаснулась Маргарита, снова показавшись в окне.

– Помолчите, дамы! – Повысил голос всегда спокойный Чумаков. – Самому тошно. Закрывайте окна. Сейчас поднимусь и всё объясню. А пока – отбой тревоги.

Услышав звонок в дверь, я тут же ринулась открывать. Негодование и ужас просто распирали меня.

На пороге стоял бессменный дуэт – хмурый, как грозовой небосвод, Чумаков и лучезарный, аки солнечный полдень, сержант Петренко. За их спинами тенью маячила Маргарита Степановна. Бледная и потерянная, как будто пришибленная смертью Иры, она даже не пыталась кокетничать с симпатичными полицейскими.

"Плохо дело, – подумала я. – Надо бы накапать тёте пару капель "Корвалола", иначе совсем съедет с катушек".

– Прежде, чем вы накинетесь на меня с вопросами, – вздохнул, старлей, разуваясь, – Дам вам оперативную установку: соберите в подъезде всех жильцов, что отзовутся. Далее – необходимо проверить квартиры, оставшиеся без ответа и забаррикадировать подъезд, желательно, расставив дежурных. Сейчас мои ребята подъедут. Петренко останется у вас во дворе за старшего. А остальные, включая меня, отправятся патрулировать район. В это сложно поверить, но зомби-апокалипсис всё же случился… И мы, как полиция, просто обязаны защитить мирных жителей. В ваших силах – сидеть тихо и не нарываться. Справитесь? – Чумаков посмотрел не строго, а скорее жалобно. И я вдруг осознала, как безмерно он устал.