В подразделениях имелись свои отделы снабжения. В Тоннельном – Луценко Володя, который приехал в Горький вместе с отрядом из Невинномысска. Прищуренным левым глазом всегда смотрел с хитринкой, как будто прикидывая, что можно с тебя взять. В СМУ-1 – Миша Жак, невысокого роста, полный, круглый, такой же широкой души человек, «железный» исполнитель. В СМУ-2 – Лёша «Ганс», высокий худощавый парень в постоянной с высокой тульей кепке с прямым большим козырьком, он был похож на немца, потому и Ганс. Умел чётко обосновать заявку на материалы, ну а уж выбить выполнение её было делом техники. Все они тоже выискивали, доставали и завозили на свои участки всё, что можно и чего нельзя, иногда не согласовывая с Зиновием Лазаревичем. За глаза его называли Торгаш или Главный Меняла, на что он сильно обижался и всегда ругался. Менялось всё на всё. Металл на пиломатериал, арматура на листовое железо, лес на краску, краска на гвозди и так далее, и тому подобное. Иногда получалась такая длинная цепочка, такая путаница, что, выяснив истинную причину заявки только «в седьмом колене» и совсем на другие материалы, Зиновий Лазаревич выдавал такую громогласную тираду из многоступенчатого мата, что видавшие виды строители пригибали головы от таких надстроек и выражений и звенели стёкла. Мат был неискореним. Ругались все. Начиная с главного инженера, Зборовского Владимира Владимировича, вскоре ставшего начальником управления строительства, главного диспетчера, Разумовского Юрия Александровича, – и кончая простым экспедитором и хорошим, в общем-то, парнем Юркой Коробковым. Лейтес был очень строг, но справедлив. За необоснованно невыполненное задание мог одной рукой приподнять тщедушного невысокого Коробка, подвесить, прижать его к стене, как Карабас-Барабас Буратино, и вытряхнуть из него всю душу, пока тот не скажет: «Виноват, исправлюсь». На самом деле его вины не было почти никогда. Стечение обстоятельств и задания ему были объективно таковы, что другие могли их никогда не выполнить. А он, маленький, худенький, с загоревшим до черноты лицом от ожидания в постоянных очередях и работы в «поле», почти всегда пьяненький, за что и получал, был надёжным исполнителем. Лиловая Рубашка – Юрий Степанович Ходалёв был начальником отдела, где я работал. Практически заместитель Лейтеса, до введения такой должности. Старый снабженец, очень опытный, он знал Волговятку (Волговятглавснаб) от чердака до подвала, был там нашим представителем или «попрошаем». Так в шутку его называл Владимир Владимирович Рухман – заместитель начальника Металлоснаба. А Степаныч – так, по-родственному, звал его весь снабженческий мир – кланялся с просьбами для нужд метро и знаменитому Цопа – начальнику Металлоснаба, и, когда все отказывали, а было очень надо, шёл к самому Рубинчику – начальнику Волговятки. И тот почти всегда находил возможность помочь.

Проработав три дня в офисе УПТК и проехав для ознакомления по всем участкам строящегося метро, я проникся тем своеобразным настроем, что парил в воздухе вокруг строительства. Дух метростроевцев, задорный, уверенный, новый и для наших, горьковских, строителей метро, и для меня, и для всех жителей города, чувствовался во всём. В разговорах, в работе, в планах. По радио и по телевизору главные новости города – со стройки метро. Все жили одной мыслью – быстрей построить метро. Не было слова «не могу», было слово «Надо»! В лексикон вошло выражение с модного тогда плаката НОТ – научной организации труда: «Кто хочет что-нибудь сделать – ищет возможность, кто не хочет ничего делать – находит причину!» Нет невыполнимых заданий. В этом смысле Пашку Корчагина – «Как закалялась сталь» – и Мересьева вспоминали часто. Но ты же советский человек! Вывернись наизнанку, но сделай! Для знакомства с людьми и участками мне поручили несколько местных операций. «Операция» – слово громкое, но оперативное. Первая – доставка пиломатериала на участок № 1 Тоннельного отряда. Казалось бы, обычное дело, но лесовоз, привёзший пиломатериал на участок, был загружен необрезным пиломатериалом «навалом» – подсчитать точное количество досок и высчитать кубатуру не представлялось возможным. Начальник участка Леонид Чеснюк отказался принимать груз: «Даже на глаз видно, нет здесь заявленных четырнадцати кубов». Действительно, там было кубов двенадцать. После долгих переговоров с руководством и складом отгрузки по телефону, откровенной ругани, Чеснюка всё же уговорили подписать накладные. Лесовоз освободили только к вечеру. В итоге Леониду пришлось подписывать ещё и путёвку водителю за весь день. Подобные «войны» с участками были и в дальнейшем. Начальник четвёртого участка СМУ-2 Андрей Крюков при приёмке гранитного щебня сравнял бульдозером несколько куч от самосвалов, в результате хотел подписать накладные на шестьдесят тонн меньше. Это же практически целый вагон! По подсказке Лейтеса я попросил показать в производственном отделе СМУ-2 количество предъявляемых к оплате объёмов заказчику. После некоторой заминки накладные подписали, но объёмы не показали. Подобные казусы происходили не только из-за спешки, нехватки людей и техники. Кому-то это было выгодно.