– Нет, – рассмеялась я, – для этого я уже слишком старая и некрасивая.

Все дружно запротестовали, а я показала на Улу:

– Передаю эстафету.

Он закусил губу и начал переминаться с ноги на ногу.

– О’кей, меня зовут Ула. Я переехал сюда… э-э-э… сколько уже… да, два года назад. Живу в четырнадцатом доме, работаю в банке.

Оке похлопал его по плечу:

– Если вам понадобится кредит, обращайтесь к Уле.

Тот посмотрел на меня, незаметно для Оке закатил глаза и продолжил:

– Что еще сказать? Был женат, но недолго. Живу с двумя котами – Хугином и Мунином[7]. С ними, признаться, намного проще, чем с женщинами.

Микки и Бьянка натужно рассмеялись.

– Уле трудно находить общий язык с мыслящими индивидами, – произнесла я.

– Ха! Да у моих котов уровень интеллекта выше, чем у большинства знакомых мне людей.

В этот момент Бьянка как будто случайно чихнула, прикрыв руками нос и несколько раз моргнув.

– Это домашние коты, на улицу они не выходят, так что не беспокойтесь, – засмеялся Ула.

– Вы слышали? – сказала я. – Он еще и держит друзей взаперти!

Улу я знала и не собиралась позволять ему строить из себя этакого искреннего рубаху-парня. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но вмешалась Гун-Бритт:

– А теперь мы хотим услышать о вас, Микаэль и Бьянка! Нам всем очень любопытно.

Бьянка огляделась в поисках Микки, который следил за Беллой и клумбой, на которой цвели знаменитые розы Гун-Бритт. Бьянка попыталась поймать его взгляд, но быстро поняла, что ей придется выпутываться самой.

– Не знаю, насколько мы сможем оправдать ваше любопытство, – начала она. – Мы из Стокгольма, как вы уже знаете.

– Из каменных джунглей, – хохотнул Оке.

– А почему Чёпинге? – спросил Ула. – Как вы вообще нашли это место?

– Мы жили в самом центре. Для детей там не вполне безопасно. В Стокгольме всякое происходит.

– В Стокгольме происходит всякая дрянь, – категорично заявил Оке.

Ула потер рукой подбородок:

– И вы решили уехать в Сконе, но это же очень далеко?

– В Сконе нам всегда нравилось.

– Здесь можно купить просторное жилье за те же деньги, – заметил Оке.

– Да, конечно. К тому же Микки нашел тут работу, и нам очень понравился этот дом. И сам район. Все очень быстро решилось.

– Невероятно смело, – кивнула Гун-Бритт.

Я мысленно согласилась. Я знала, что такое переезжать на новое место. А еще я знала, что за переездом, как правило, что-то стоит. Что-то такое, от чего убегают.

– Вы, значит, риелтор? – спросила Гун-Бритт.

– Да, – улыбнулась Бьянка. – Попытаюсь освоить сконский рынок.

– В Чёпинге есть местное бюро, – сообщил Оке, – тамошним дамам стокгольмский дух пойдет на пользу.

Губы Бьянки улыбались, но по глазам я видела, что ей неприятно. Когда мы встретились взглядами, я слегка качнула головой, показывая, что понимаю ее. Бьянка была мало похожа на ту, кто станет продавать выморочное деревенское жилье.

Тем временем Гун-Бритт отвела Оке в сторону. Тот посмотрел на жену и откашлялся.

– Теперь, думаю, мы обязаны выпить за наших новых соседей. – Он снова наполнил бокалы. – Микаэль и Бьянка, Вильям и… Белла! Добро пожаловать на Горластую улицу!

Вскоре все расселись в садовые кресла, а Оке положил на гриль свиные котлетки.

– Тут, в Сконе, мы называем это корейкой.

Я скривилась:

– «Котлетки» звучит аппетитнее.

Оке задал тональность, и все остальные слаженно подхватили короткую заздравную песню «До дна». Прошло немного времени. Гун-Бритт, хихикая, пролила кофе на скатерть. Ула налил виски Микки. Подали «десерт мечты»: сливки, шоколад и мороженое.

Стемнело, Белла уснула на руках у Бьянки, а я радовалась, наблюдая, как Фабиан играет с Вильямом на газоне. Ему действительно недостает соседей-приятелей. Вильям, конечно, младше, но это не важно, если им хорошо вместе и они ладят. А вот Белла, предупредила я Фабиана, слишком мала. Буду следить, чтобы они не оставались наедине.