– Что еще она тебе сказала?

– Кто? Твоя любовница? – специально акцентирую я и быстро моргаю глазами. – Это не имеет значения, Борь, я уже все решила.

– Что же ты решила?

– Я развожусь с тобой.

– Прости… Что? – он опирается на спинку моего стула и склоняется так низко, что его лицо оказывается в паре сантиметрах от моего.

– Я. Развожусь. С тобой, – четко повторяю я, глядя в красные глаза напротив.

– Нет.

– Да.

– Нет!

Он вспыхивает подобно пожару и опрокидывает рядом стоящий стул. Таким разъяренным я вижу его впервые.

– Вера, не делай глупостей, прошу, – напряженно выдавливает Борис.

– Так я хочу остановить глупости в своей жизни и развестись с мужчиной, у которого на стороне появился ребенок. Вот и все.

– Я люблю тебя, Вера! И ты знаешь об этом!

– Все, что я знаю – ты обманываешь и изменяешь мне уже год! – эмоции выходят из под контроля.

– Не придумывай! Это была вынужденная мера!

– Ах, вынужденная мера?! Так может, чтобы не прибегать к подобным мерам, хватит терпеть неполноценную, что не может тебе родить? Живи и делай, что хочешь, Зорин, а меня оставь в покое!

Выкрикнув это ему в лицо и пылая изнутри, я с последним живым нервом ускоренно иду в комнату, где лежат собранные чемоданы. Уехать прямо сейчас, пока тут не разразилось буря, которая снесет все живое.

Закрываю за собой дверь, но она тут же распахивается от резкого движения Бориса.

– О, я смотрю, и вещички уже собрала!

– Перестань, что ты делаешь? – дергаю за рукав рубашки, когда муж начинает открывать чемоданы и вытряхивать из них одежду.

– Я тебя никуда не отпущу, Вера.

Он держит меня за плечи и вонзается острым взглядом в мягкое израненное нутро.

– У меня есть выбор поступить как-то иначе? – мой голос дрожит. – Ты мне его не оставил.

– Дай мне все объяснить.

– Ты думаешь, я хотела после десяти лет совместной жизни разрушить все, уходить от человека, которого любила всем сердцем? Это моя прихоть? Мне больно, Борь, здесь так жгёт, так жгёт, – стучу по груди и уже не сдерживаю слезы. – Зачем ты так со мной?

Нос мгновенно закладывает, а слова и эмоции выливаются во что-то несвязное и переходящее во всхлипы. Борис прижимает меня к груди, гладит по волосам, а я чувствую себя такой слабой, такой уязвлённой, что любое сопротивление уходит в ноль.

– Зачем я тебе, а? – поднимаю зареванные глаза.

– Если б у меня не было сердца, то не за чем. Я люблю тебя, как прежде.

– А я не могу как прежде… – мотаю головой и выбираюсь из объятий. – Ничего уже не будет, как раньше. Какой бы ни была эта самая любовь.

– Вера, прошу…

– Ты просишь невозможное.

– Ребенок не может разрушить нашу семью.

– Её разрушил ты, а не ребенок. Ты все решил, без меня. Ты изменил. Ты врал.

– Ты не можешь родить, – отвечает он на мои обвинения, задевая за живое. И тут же поджимает губы в сожалении.

Мои губы криво изгибаются:

– Спасибо, что напомнил.

– Прости… Я виноват, Вера, но ты тоже должна меня понять…

Борис хочет приблизится ко мне, но я пресекаю попытки враждебным взглядом.

– А ты меня?

– Для тебя это сложно, но возможно.

– Невозможно! Я не собираюсь тебя делить с кем-либо! Ждать вашего ребенка и радоваться как твоя любовница будет получать все то, что положено жене. Это ты мне предлагаешь? Не бывать такому!

– Мы будем жить как прежде, просто появится ребенок… С Лерой у меня был только, после наступления беременности я к ней не прикасался и не собираюсь.

– Что ты творишь, Боря? – я мотаю головой, оказываясь верить в то, что все это говорит мой муж. – Ты планируешь забрать у неё ребенка после рождения?

– Это мой ребенок, и он будет жить с нами.

Рот открывается в изумлении. Он меня не слышит, а я не хочу даже вникать в его бред.