– Мамочка, – судорожно всхлипывает девочка и тянет ко мне худенькие ручки. – Не бросай меня. Пожалуйста…

В груди так давит, что трудно вздохнуть. Нестерпимо хочется прижать к себе эту девчушку, чтобы успокоить, но железные прутья не позволяют приблизиться. Протягиваю к ней руку и мягко глажу по светлым волосам.

– Сонька! – Девочка вздрагивает, опасливо оглядывается и сильнее прижимается к ограждению. – Дрянная девчонка, вот ты где!

К нам спешит растрепанная дородная женщина и эмоционально размахивает руками.

– Значит, ты Соня? – с улыбкой спрашиваю я. Поддаюсь порыву и нежно касаюсь щечки кончикам пальцев, стирая соленые капли.

– Да, а ты?

– А я Тася.

– Вот непутевая! Зачем опять сбежала? – доносится до нас женский крик, а сама надзирательница приближается.

– Чтобы маму позвать, – огрызается на нее Соня.

– Сколько раз тебе говорить, умерла твоя мама. – Женщина оказывается рядом с нами, грубо хватает Соню за запястье и дергает к себе.

– Подождите, что вы делаете? – пытаюсь заступиться, но в глазах этой женщины столько злости, что вряд ли это поможет.

– Забираю негодницу, – недовольно шипит та. – Еще и на цепь посажу, устала носиться за ней по всей территории.

– Ну так же нельзя, – качаю головой и от волнения кусаю губы. Не понимаю, как можно так обращаться с малышкой, еще и брошенной родителями. Она же ни в чем не виновата.

– А как можно? – рявкает на меня женщина. – Вдруг с ней случится чего, кто отвечать будет? – машет на меня рукой и тащит Соню к зданию Дома ребенка.

– Пусти, я хочу к маме! – Девочка всеми силами упирается и кричит, разрывая мое сердце на куски. Невозможно выдержать. Глаза невольно наполняются слезами, и горячие капли текут по моим щекам.

– Нет у тебя мамы, а не прекратишь хулиганить, и не будет никогда!

– Неправда! – отчаянно кричит Соня, захлебываясь слезами, вырывается и бежит к зданию.

– Зачем вы так? – спрашиваю с укором и качаю головой.

Пытаюсь как-то оправдать эту жестокость, но не могу. В голове не укладывается, как так можно. Этой девочке сейчас страшно и больно, а пожалеть и приласкать некому. Это даже не профдеформация, а какая-то халатность или непригодность.

– Не лезьте вы не в свое дело, – фыркает женщина и идет за Соней.

Я лишь грустно вздыхаю и с жалостью смотрю им вслед, но сделать ничего не могу. Это система, ее не перестроить по щелчку пальцев. А полномочий у меня никаких нет.

Телефон призывно вибрирует в кармане. Смотрю на дисплей – номер неизвестный. Сдвигаю зеленую трубку в центр и прикладываю к уху.

– Алло, – выдыхаю расстроенно.

– Здравствуйте, Таисия Игоревна? – раздается в динамике недовольный женский голос.

– Да, – отвечаю я и озадаченно хмурюсь.

– Вы записаны на укладку, придете?

– Конечно! – спохватываюсь и резко ускоряюсь в сторону нужного здания. – Уже бегу.

– Мы вас ждем.

Звонок сбрасывается. Убираю телефон в карман и спешу в салон, ругая себя за нерасторопность.

Настроение опустилось ниже нуля, а желание куда-то идти пропало напрочь. Не понимаю, как буду веселиться на вечере встречи одноклассников, когда маленькая девочка так страдает. Господи, что ж мне так везет-то? Зачем я пошла пешком? Могла же взять такси… а теперь не могу найти покоя. Фантомы преследуют, выворачивая душу наизнанку.

Я словно нахожусь в какой-то прострации и со стороны наблюдаю за происходящим. Парикмахер колдует над моими волосами, укладывая их в красивую прическу, а я неотрывно смотрю на себя в зеркало и не вижу отражения. Перед глазами лицо девочки за прутьями высокого забора. Огромные голубые глаза, из которых катятся слезы, и дрожащие губы, что-то шепчущие мне.