— Кто они? — чуть приостановившись, наклонилась я к Хадре, указывая кивком головы на девочек.

— Рабыни, как и мы с тобой, — ответила та, и на ее лице в этот раз я не увидела и тени удивления.

Скорее всего, мулатка поняла, что память я потеряла, а может, такое уже было, вот только они не могли до сих пор в это поверить.

— Хотя нет, ты теперь игбал и должна гордиться этим, не каждому выпадает такая честь.

Халифа притормозила возле небольшой ниши и, согнувшись немного в спине, нырнула в нее, мы последовали за кальфе.

Секунду зрение привыкало к мраку, что стоял в помещении. Потом все встало на свои места, и теперь можно было различить предметы, что находились здесь.

Столы и стулья, перевернутые и укрытые разноцветными тряпками, большие узлы, наваленные горами.

«Кладовка», — мелькнула в голове, но надолго кальфе здесь не задержалась, ловко лавируя между преградами, подошла к двери, толкнула ее.

Перед нами открылось еще одно большое помещение, я стояла и оглядывала его, не понимая, что все-таки это за здание, и откуда здесь столько места.

Все выложено мраморной плиткой. То ли у Шейха болезнь, то ли любовь к мрамору, но то, что его было преизбыточное количество, я сразу заметила. Посредине был размещен бассейн, с четырех сторон которого возвышались массивные колонны, подпиравшие такой же сводчатый потолок, что и в остальных помещениях. По бордюру стояли вазы с живыми цветами и низкие деревья, которое разбавляли стерильность зала, внося хоть глоток жизни. Я, словно зачарованная, пошла на зов этих деревьев, будто невидимая сила тянула меня. Я слышала их, они просили помощи, и тоска поселилась в моем сердце.

«Света, им мало света, — поняла я, — почему нет солнца?»

Взгляд метнулся к потолку, но там глухая крыша, она никогда не пропустит свет. Я сделала шаг вперед.

— Стой, — зашипела Хадифа, — посмотри, там мать Шейха, не стоит ей показываться сейчас, — и она, снова взяв меня за руку, потянула за собой в противоположную сторону.

Я же, придя в себя, наконец-то увидела, что возле одного такого искусственного оазиса стоит кушетка, рядом замерли слуги с опахалами в руках, а молодые чернокожие парни («Видимо, рабы», — промелькнуло в голове) склоняют голову перед женщиной, что, откинувшись на подушках, вкушает яства, расставленные перед ней на подносах. Я ее не смогла разглядеть, потому что сидела она ко мне спиной. Но вот вид еды вызвал закономерное урчание в животе.

— Сейчас, уже скоро придем, — прошептала кальфе, — там и покушаешь. Халиса знала, что скоро обед, потому и устроила всю бучу. Не дай Всевышний, узнала бы об этом шейх-вайлидэ[3]Хасима.

И вот, наконец-то, мы дошли до того заветного закоулочка, где, как оказалось, стояли несколько топчанов. Я настолько устала, пока мы шли по этим нескончаемым переходам, что согласна была на любое лежбище, только бы вытянуться на нем и отдохнуть. Сделав шаг к близстоящему, я уже хотела было опуститься, но не успела.

— Игбал! — окликнула Халифа и указала на тот, что находился рядом с ней. — Садись. Я не могу больше на это смотреть.

Я ухнулась на указанное место и, взяв покрывало, что лежало, свернутое в несколько раз, под головой, накрыла голое тело.

«Сейчас немного полежу, и тогда встану и оденусь», — проскользнула мысль в голове, но видимо кальфе думала по-другому.

Она села на пуф, что стоял возле стены, а Хадра пристроилась рядом на полу, на той самой подушке, что все время тащила с собой. Надо бы запомнить, что это очень удобно.

— С какого момента твоя память покинула тебя? — посмотрев мне в глаза, спросила Хадифа.

Я задумалась, как бы помягче сказать, что вообще ничего не помню, и при этом не вызвать подозрения.