– Да, конечно, – кивнул мужчина.

Дарина вытащила из пучка волос ручку, и по плечам рассыпался каскад волнистых светло-русых волос.

– А вам, мой автограф не нужен? – обратилась она к майору.

– Если только на протоколе, – ответил Олег, доставая фотографии и раскладывая их на столе.

– Вчера вечером было совершено убийство, – начал он. – Убийца оставляет надпись. Вот, – протянул майор фотографию, на которой была запечатлена стена, с кровавой надписью «Дитя убийцы». – Знакомо?

Дарина взяла в руки фото.

– Это название моей новой книги, которую я сейчас пишу и публикую на одном из литературных порталов. И убийца оставляет такие же надписи на месте преступления. Это просто ужасно, мне действительно жаль, – проговорила она, отложив фотографии. А после подняв взгляд на майора, уточнила. – Но вы же не думаете, что я к этому причастна?

– А вот это нам и предстоит выяснить. Как вы можете доказать свою невиновность, если как вы говорите, вчера вы были дома одна, и никто не может это подтвердить?

В этот момент, кот по кличке Кодей, выдал протяжное мяу и начал тереться о ноги консультанта.

– Вообще-то, это вы должны доказывать мою виновность! А не я доказывать вам свою непричастность.

– Если я докажу, будет уже поздно!

– Простите товарища майора, Дарина, – вмешался в разговор Вадим, пытаясь тем временем под столом, аккуратно отстранить ногой навязчивое животное. – Олег Геннадьевич может быть резок. Но поверьте, он так же как и, весь наш отдел хочет поймать убийцу. А на данный момент у нас нет никаких зацепок.

– Ты вообще слышал про тайну следствия, консультант? – нахмурился майор.

– О какой тайне идёт речь? Вчерашнее место преступления описано в последней главе детально, и опубликовано позавчера, – констатировал Вадим.

– Подождите. Вы сказали позавчера? – переспросила Дарина. – То есть раньше, чем было совершено убийство?

– Да. Я предполагаю, что он может действовать по вашим книгам, – кивнул консультант.

– Или вы можете быть с убийцей в сговоре, – дополнил майор.

Дарина посмотрела на Вадима.

– Вы же можете выявить ложь, я правильно понимаю. Скажите, глядя на меня, я вру вам, говоря, что я непричастна?

– Я не верификатор Дарина, а профайлер. Это немного разные вещи.

– Но всё же. Вы можете это сделать?

Вадим задумался на пару секунд, наблюдая за девушкой:

– Сейчас вы немного раздражены, но признаки стресса отсутствуют. У вас спокойный прямой взгляд, редкое моргание, прямые и быстрые ответы. Я не думаю, что вы врёте.

– Слышали, – улыбнулась Дарина, повернувшись к майору. А после переведя взгляд на Вадима, поинтересовалась:

– Мне интересно, как вы это делаете. Какой самый очевидный признак лжи? Простите моё любопытство, мне просто нужно это для книги. Как раз в следующей главе у меня появляется профайлер.

– Признаков обмана как таковых не существует.

– В смысле? – удивилась девушка.

– В прямом смысле. Нет ни одного выражения лица, непроизвольного сокращения мышц, ни одного жеста, который сам бы по себе означал, что человек врёт. Обнаружить обман не так-то просто. Очень много факторов нужно рассматривать сразу: слова, паузы, голос, выражение лица и движения головы, дыхание, поза человека. Нужно знать, как эмоции влияют на речь, голос, тело, как могут проявляться чувства.

– И всё же. Расскажите о нескольких самых явных проявлениях? Буду вам очень признательна.

– Когда человек нервничает, дрожь в голосе, заикание, покраснение кожи, потирание носа, он прикрывает рот ладонью. Но, разумеется, нужно рассматривать совокупность всех факторов вместе. И если человек почесал нос, это может означать и то, что у него он просто зачесался. И, конечно, эмоции. Их практически невозможно контролировать. Страх, гнев, возникают помимо воли за долю секунды, не давая времени на обдумывание. И скрыть выражение лица или учащённое дыхание, контролировать свои действия, жесты, сымитировать интонацию, практически невозможно. Это может сделать, разве что профессиональный актёр.