Но больше самого Лешки радовался Витька. Он, завидев очередного знакомого, кричал издалека:

– Лешка Понамарев, мой друг, приехал. Скоро летчиком будет. В отпуск, на две недели.

Лешке он не давал даже слова сказать.

Наконец они подошли к дому.

– Ну, ладно, Витек, бывай здоров, завтра увидимся.

Друзья простились, и Лешка пошел в дом. Сердце его учащенно забилось. Сейчас он увидит маму. А отца уже нет. Комок подобрался к горлу. Подойдя к двери, он увидел, что она заперта. Ключ лежал на знакомом месте, под ковриком, и Лешка, отперев дверь, вошел в дом.

Грудь защемило. Он поставил чемодан на пол, снял ботинки и прошел в комнату. Ничего не изменилось. Все, как прежде, только портрет отца с черной лентой. Лешка подошел к портрету и посмотрел на фотографию. В памяти почему-то вспомнилась фигура отца, когда Лешка приехал из Грозного, после медицинской комиссии. Усталый, он стоял у калитки, тревожные глаза, напряженный взгляд. Теперь Лешка понял, что отец переживал больше него самого. Он представил, как бы сейчас радовался отец его приезду.

Лешка продолжал стоять у фотографии, и слезы медленно катились из его глаз. Как порой бывает несправедливо в жизни. Почему мы осознаем, как любим близких, только когда они уходят от нас. Ему хотелось сказать: «Прости, отец». А еще он хотел сказать, что выполнил его желание – поступил в летное училище. Лешка стоял у портрета отца, а в памяти всплывали разные истории, то как они с отцом собирали по болтикам разбитый кем-то автобус, как у отца забрали водительские права, потому что за рулем ехал тогда еще восьмиклассник Лешка, какой отец был общительный и как его уважали друзья разных национальностей.

Неожиданно дверь открылась, и за спиной раздался голос матери:

– Лешенька, сынок, приехал. А я в библиотеке задержалась. Мне Зарема Дзарохова сказала, что ты приехал. Так я все бросила и домой.

Мать обняла Лешку и расцеловала, а затем отошла на шаг, пристально вглядываясь в него.

– Господи, как повзрослел, как повзрослел. Ты смотри, ну впрямь мужик. Лешенька, как форма-то на тебе ладно сидит, отец-то не дожил, а как бы радовался.

Мама вытерла платком набежавшие слезы.

– Ну ладно, мам, будет, ты лучше борща согрей, я, наверное, его сейчас кастрюлю съем.

Мать начала суетиться на кухне, когда пришел Колька. Увидев брата, он с разбегу бросился к нему.

– Лешка приехал!

– Да погоди, дурачина, обувь сними.

Алексей поцеловал брата в щеку и достал из сумки солдатский ремень.

– На, носи, солдат.

– Ух ты! – обрадовался Колька, – ну теперь я погоняю девчонок бляхой по задницам.

– Я тебе погоняю, – мать выхватила у Кольки ремень, – нашел какой подарок дарить. Он и так всем прохода не дает в школе. Теперь еще этот ремень.

Она принялась накрывать на стол, одновременно то слушая сына, то задавая ему вопросы, то рассказывая местные новости. Видно было, как она счастлива.

Долго сидели они за столом. Далеко за полночь Лешка лег в свою постель. «Как хорошо, – подумал он, – как все пахнет домом». Больше ничего подумать он не успел, потому что заснул самым крепким сном, каким спят абсолютно счастливые люди.

Наутро Лешка проснулся от настойчивого стука в дверь.

– Ну кого еще нелегкая принесла, – пробурчал Лешка, подходя к двери.

Открыв дверь, он увидел Витьку и Магомеда.

– Я не понял, вас во сколько в армии поднимают, – возмущенно набросился на него Магомед. – Его уже все ждут, а он спит.

– Пацаны, имейте совесть, я хочу выспаться за полгода.

– Потом выспишься, пойдем, тебя уже все наши ждут, – повелительно сказал Витька.

– А как занятия? – спросил Лешка.

– Чудак человек, ты на часы посмотри, мы уже отучились.