жил на стол том Энциклопедии Брокгауза в пол пуда весом, во- друзил очки на нос и сидел, уставившись в раскрытую книгу ровным счётом ничего в ней не видя. Неожиданно за дверью

послышалось чьё-то присутствие, в ту же минуту дверь отвори- лась и в комнату вошла улыбающаяся Елизавета.

– Измучила я, наверное, вас, Пётр Леонтьевич?.. а как вы хоте- ли?.. – с весёлой ноткой в голосе и с каким-то девичьим задором и юмором сказала дальше она, – жениться на молоденькой де- вушке, и чтобы, сердце не ёкнуло?! Так не бывает. Простите за

глупую шутку, но я пришла вам сказать, что я согласна с вашим предложением, а там уже – как бог распорядится! хотя я и ком- сомолка, и на собраниях говорю, что в бога не верю.

Пётр Леонтьевич давно уже стоял на ногах: как только она во- шла, он вскочил как солдат при посещении высокого начальства. После произнесённых ею слов, он подошёл вплотную к ней, взял обе её руки в свои ладони и, склонив голову, губами приник к

ним. Елизавете на то время было двадцать шесть лет. Разница в возрасте была в двадцать два года. В тот же месяц, в городском районном ЗАГСе, молодожёны зарегистрировали бракосочета- ние. Венчаться в церкви она наотрез отказалась, сказав, что

дойдёт весть до комсомола и у неё будут большие неприятно- сти. Пётр Леонтьевич настаивать не стал, подумав при этом, что возможно это и лучше, ибо предыдущие два венчания закончи- лись, в конечном счёте, трагически. Свадьбы как таковой тоже не было. Скромно отметили в узком кругу тех свидетелей, кото-

рые были при регистрации брака, и с которыми Елизавета рабо- тала на одном предприятии. Со стороны Елизаветы всего было четверо, а вот со стороны Петра Леонтьевича – ни души. Так в жизни Дворыкина, в прошлом Корецкого Петра Леонтьевича,

появилась четвёртая жена и как покажет время – последняя в его долгой жизни: к тому же привнёсшая счастье и успокоение радости в его исстрадавшуюся душу за всё прошлое десятиле-

тие. Новая фамилия второй жены – Дворыкин – как нельзя лучше подходила к его прежнему занятию. Одна беда, что то, всё было уже в прошлом. Именно в те времена по городу у Петра Леонть-

евича было в собственности домов – пруд пруди. В настоящее время один единственный дворик остался, но зато заимел он фамилию родственную профессии прежней, чтобы не надумал забыть, чем он занимался. С того памятного дня, когда Елизаве- та дала своё согласие и они стали мужем и женой, от нахлынув- шего счастья Пётр Леонтьевич летал на седьмом небе – тут же

помолодев на половину своего возраста – носился по городу как угорелый, не зная, чем бы ещё порадовать молоденькую свою жену. Достав кое-что из заначки, обменял на деньги у ювелиров, дарил Лизоньке подарки, от которых она всячески каждый раз

пыталась отказаться. «…Бог с вами, Пётр Леонтьевич!.. – говори- ла, краснея она, по-прежнему обращаясь к нему по имени отче- ству, – мы к этому не приучены с детства, зачем вы это делаете, это даже со стороны неприлично выглядит. Не надо больше по- купать никаких подарков, очень вас прошу!». Как не просил он её называть его Петей, она ни в-какую не соглашалась. В сов-

местных беседах изъяснялась на диалекте хуторского лексикона, сказав, что у них, у донских казаков так принято издревле – к

главе семьи обращаться крайне уважительно. Пройдут десяти- летия – и даже в преклонном возрасте – за глаза она называла мужа Петей, к нему же обращалась, как и в первые дни их су- пружества. В конце двадцать девятого года Елизавета родила

сына, которого назвали Николаем в честь святого и особо почи- таемого на Руси Николая Угодника. В тот же год, Пётр Леонтье- вич, исколесив весь город, нашёл-таки то, что искал – немецкую новую самой последней модели швейную машинку «Зингер», на которой имелась возможность выполнять множество операций и шить не только платья и наволочки, но и модельные женские