«А вдруг они так и не смогут разрезать мой гипс, и придётся жить с ним всю жизнь?!» – в голову лезли печальные мысли. И когда я уже нарисовала в своём воображении весь ужас моей дальнейшей жизни с этим гипсом, как по волшебству, этот врач развернул его, и нога снова стала свободной. Моя нога, худенькая, слабая.

И пальчики на ногах такие же худенькие и бледные. Все мои пять пальчиков. И я начала их бережно считать, начиная с большого: «Один, два, три, четыре… А где пятый?» Снова, уже с чувством тревоги, повторила счёт: «Один, два, три, четыре». Пятого пальца, моего мизинчика, не было. «А где мой палец?» – с трепетом в голосе спросила я у врачей. Они повернулись ко мне одновременно и посмотрели на меня, как на ненормальную. Не знаю, что каждый из них подумал в тот момент, но они стали считать мои пальцы: «Один, два, три, четыре, пять». У них всё сошлось. Вслух я снова начала считать свои пальцы, чтобы они поняли, что я их не обманываю и с головой у меня всё в порядке: «Один, два, три, четыре». Пятого пальца так и не было. Усатый врач от смеха дёргал своими усами (или же усы дёргались от его смеха?). В тот момент мне было всё равно. Он смеялся, а мне не давал покоя вопрос: «Где мой мизинец? Высох, отвалился? Может, он в отрезанном гипсе?» Молодая врач взяла мою руку и медленно стала водить по каждому пальцу на ноге: «Один, два, три, четыре и… пять!» Ура, я нашла своего потеряшку. От долгого хождения в гипсе он стал настолько маленьким, скрюченным, словно вжавшимся в ногу. Он был не таким, каким я его помнила. Поэтому и не могла его найти.

Ура! Гипса нет, все пальцы на месте. И, конечно же, сестра, как мне пригодились костыли! Гипс был снят, но переломанная нога ещё была слишком слаба, чтобы на неё можно было опираться. Помню, мы дошли до выхода, ты вызвала такси, и так мы вернулись домой.

Когда в нашей жизни ничего не меняется, мы живём, не задумываясь. Это как плыть по течению. Есть своё расписание, свои планы, свои желания. И нет ничего, что может помешать этим планам и мечтам исполниться. До того момента, пока не происходит сбой в чём-либо. Для меня этим сбоем был перелом ноги. Да, это было временно. Да, всё было под наблюдением врачей. Да, я была окружена любовью близких людей. Но это всё равно заставило остановиться и задуматься.

И я помню летний вечер. Было тепло, уже стемнело, я лежала на диване. Все переживания после перелома прошли. Гипс сняли, все пальцы были на своих местах. Уже можно было опираться на ногу и, не торопясь, ходить по улице. Было сложно спускаться по ступенькам, но процесс заживления шёл нормально, и я знала, что рано или поздно и в этом придёт восстановление. Но почему-то в тот момент мне стало так жалко себя, и из сердца вырвалось: «Господи, за что? Почему Ты допустил, чтобы я так прожила эти три месяца?» Невольно накатили рыдания, и слёзы одна за другой побежали по щекам. «Господи, ведь я такая хорошая, – был довод в свою защиту. – Я веду правильный образ жизни. Стараюсь делать добрые дела. Тогда почему, за что?» Это были искренние слова, сказанные не с целью упрекнуть Бога, а из-за непонимания, ПОЧЕМУ? И сквозь слёзы я увидела образ Бога. Именно образ, сестрёнка. Потому что не могу сказать, как выглядит Его лицо. Я понимала, что у этого образа есть губы, нос, глаза. Есть само лицо. Но я этого не видела. Было видно только выражение глаз, которые были исполнены любовью и состраданием ко мне. Больше всего меня потрясло, когда я увидела эти глаза, что Его боль и переживание за меня были гораздо большими, чем мои собственные. Т.е. моё переживание за саму себя было ничтожным по сравнению с тем, как Он переживал за меня. Было видно, как Он хочет мне помочь, но какая-то невидимая преграда стояла между нами. Из-за неё Господь не мог пройти и помочь мне. Слёзы высохли. Осталась только странная смесь чувств: удивление, непонимание, восторг и, конечно же, вопрос: что это за преграда? Но все равно была радость, что Он рядом, и я не одна. И я, находясь в таком состоянии, погрузилась в глубокий сон.