Бестактный вопрос вырвался слишком громко. Сидевшие рядом ресторанные посетители невольно оглянулись в их сторону и презрительно зашушукались. Азмира, давно смирившаяся с неприязненным отношением, ни на кого вокруг не обратила внимания, а напротив, нисколечко не смутившись, сама поинтересовалась, утирая глаза от жгучих слез и зажигая их притягательной нежностью:

– Разве это чего-то меняет? По-моему, если человек по-настоящему любит, то какая ему, «на хер», разница, кем являлась супруга до свадьбы? Заметь, ей пришлось заниматься грязным, развратным делом с шестнадцати лет, чтобы прокормить и себя, и непутёвых родителей – разве не все ли оно равно искренне полюбившему человеку?

– Да… но проститутка?.. – опечаленный парень уселся на прежнее место, продолжая вертеть бесценный подарок. – Мои родители не поймут: они у меня из аристократических, самых благородных, кровей.

– Так я всегда и знала, что ты родительский, никчёмный сыночек и что у тебя вообще не существует личного мнения – и зачем я только с тобой, сопляком молочным, безрадостная, связалась?! – Тагиева резко привстала, решительно собираясь покинуть элитное здание. – Ты меня подвезешь?.. Теперь нет смысла скрывать в каких убогих трущобах я проживаю.

Действительно, до сегодняшнего случая Азмира всегда находила любые, пускай и неправдоподобные, предлоги, лишь бы обеспеченный кавалер (кстати, он обладал автомобилем хорошей иностранной модели «тойота») никогда не сопровождал и не довозил до обшарпанного, полусгнившего дома – она предпочитала ходить либо пешком (если не поздно), либо же вызывала такси (если темно). Андрей, ослепленный безграничной любовью, целиком доверял возлюбленной девушке; он так и не удосужился разузнать, чем же по-настоящему живет его суженая, мысленно себя убеждая: «Раз она так поступает, значит, так надо».

Озарив лицо непринужденной улыбкой, Тагиева постояла, не двигаясь с места, ровно двадцать секунд. Видя, что впечатлённый воздыхатель настолько ошарашен преподнесённой новостью, насколько никак не может оправиться от нервного шока, она презрительно усмехнулась и уверенной, горделивой походкой направилась к выходу. Порочная красавица была уже почти у са́мых дверей, когда Холод наконец-таки вспомнил, что он, помимо прочего, еще и галантный молодой человек. Бросив на круглый стол наличную плату, содержавшую хорошие чаевые, он быстрым шагом кинулся догонять.

Так получилось, что из здания они выходили вместе. Вдруг! В тот же самый момент (словно по какому-то роковому стечению обстоятельств) они столкнулись с родителями Андрея, точно так же решившими провести вечернее время вдвоём и потратить его на посещение элитного ресторана, оказавшись там как бы случайно… Однако на самом деле всё обстояло не так.

Отец молодого курсанта являлся полковником полиции УМВД России по Ивановской области и занимал один из высокопоставленных, влиятельно весомых, постов. Он слыл человеком властным, облеченный огромным авторитетом. Пройдя нелёгкий жизненный путь, Холод Вячеслав Александрович давно перешагнул сорокапятилетнюю возрастную отметку и уверенно стремился к сорока семи годам, прожи́тым с биологического рождения. Статный мужчина, при высоком росте, он имел стройную, подтянутую фигуру, облачённую в дорогой светло-серый костюм, одетый под белую мужскую сорочку, с красивым галстуком; да, смотрелся немолодой человек солидно, изящно, а внешний вид его впечатлял безраздельно. Особо можно выделить следующие основные черты: широкоскулое, чуть вытянутое, лицо, имевшее на удивление гладкую кожу, как будто бы отливалось из бронзы; голубые глаза казались настолько светлыми, что походили на ясное небо (их уверенный взгляд сверлил любого, кто с ним не общался, стараясь проникнуть в глубокую душевную сущность); нос прямой, небольшой, без признаков курносости либо иной кривизны; ровные продолговатые уши чуть отступали, не создавая значительной лопоухости; короткие волосы, неестественно блондинистые (словно у девушки), укладывались аккуратной прической – словом, все те отличительные признаки, способные передать, что его высоконравственная натура отличается непререкаемыми принципами, а заодно и интеллектуальным, великосветским снобизмом.