Мне хочется пойти ко дну, как сделал Лео из "Титаника". Как же стыдно! Плаваю тут в венке и ору на всю округу.

- Все хорошо, - говорю, молясь о том, чтоб его рука подольше оставалась на моей коже.

- Ты кричала. Мышцу свело? Или что?

- Нормально все, - огрызаюсь я и плыву к берегу.

Он плывет за мной. Я внимательно осматриваю берег в поисках его пассии. Хотя, что это я? Фифа на шпильках не пойдет к какому-то пруду с кувшинками и лягушками. Может, поймать парочку и выпустить перед ней? Плохая идея. Нельзя издеваться над животными.

Выбираюсь на берег вся в тине и грязи и усаживаюсь у воды. Мне так холодно, что зуб на зуб не попадает. Вытаскиваю из волос остатки венка, который полностью развалился. С ним выдергиваю и шпильки, и мокрые волосы облепляют плечи. Уверена, что тушь тоже размылась, и сижу я как кикимора.

Руслан опускается на колени рядом со мной и накидывает на плечи свою рубашку. Ничего не говорит, а просто смотрит. Взгляд этот такой сострадательный, что надо бы оскорбиться, но он в то же время и такой обнимающий, что хочется завернуться в него, забыв все, что между нами было. Он единственный, кому не наплевать.

- Почему ты не со своей девушкой?

- Мы поругались, и она уехала, - пожимает плечами.

- И ты не понесся за ней?

Молчит. Подбирает с земли палочку и начинает возюкать ею по траве. А потом поднимает на меня глаза и вновь смотрит в упор. Так ноет сердце от его взгляда. Облизывает губы. Они у него такие красивые, и ямочка на подбородке, как у папы была. Я ее не унаследовала.

- Мы часто ругаемся, Дотнара.

- Тогда ты не такой уж и идеальный, - опять выдаю я порцию отменной чуши.

- Ты считала меня идеальным? – улыбается. Не только губами, но и глазами. Не все люди умеют улыбаться глазами. Я знаю, потому что много лиц нарисовала. И еще больше глаз.

- Так говорит твой папа. - Я тоже улыбаюсь, радуясь, что вывернулась из неловкой ситуации.

- Все не так, как он говорит.

Руслан весь покрылся гусиной кожей, а губы посинели. Я встаю на колени и, особо не раздумывая, обнимаю его.

- Дотнара, ты чего?

- Я тебя грею.

Это моя дурь. Я человек порывов. Если что-то растрогало или порадовало, я отплачу. И мне не важно, как нелепо, глупо или неуместно это выглядит.

- Хорошо, - говорит он, укладывает подбородок мне на плечо и аккуратно смыкает руки на спине, которую обтягивает мокрая рубашка.

Я наврала, что грею его. Я просто очень хотела, чтоб меня хоть кто-нибудь обнял. Ладно, не кто-нибудь. Руслан. 1,2, 3….99. Сейчас досчитаю до ста и отпущу его.

- Так почему вы все еще вместе, если постоянно ругаетесь?

- Она сильно изменилась. И продолжает меняться. Мы с детства вместе. В смысле, знакомы с детства. И она не была такой, когда мы начали встречаться. Сейчас же Крис поглотил культ внешности и "Инстаграма".

- Разве внешность не главное?

Он ложится на спину, подсовывает ладони под голову и, смотря в темнеющее небо, уверенно произносит:

- Нет.

- Слушай, Руслан, извини меня.

Поворачивает голову и смотрит удивленно.

- За что?

Я ложусь рядом. Земля мокрая и противная. Мне холодно и жестко, но я стараюсь не трястись. Так не хочется его отпускать. Он не злой. Он на моей стороне. Просто так уж вышло, что его чувство юмора плохо сочетается с моей обидой на весь мир.

- За рубашку. Прости, что испортила ее.

- Брось, я ее ненавидел. Это папа заставил надеть,- усмехается.

- А меня мама заставила надеть то платье.

Держимся, а потом синхронно прыскаем со смеху. Первый раз слышу его смех.

"Все хорошо, Нара! Просто не пугайся этого мира. Не будь ёжиком и раскройся ему", - любил повторять папа.

Он был таким легким, таким веселым и очень отважным. Я не такая. Меня ранит все, и тогда я начинаю отбиваться. Если бы я так остро не реагировала на Руслана в кафе, он бы уже давно смеялся вместе со мной. А может, мой страх просто защитный механизм? Чтоб не подпустить кого-то слишком близко. Ведь если я доверюсь, меня могут бросить. Опять. И тогда я уже не соберу свое сердце по кусочкам.