— Ладно. Присаживайся. — Стараюсь не выдать свое состояние замешательства, в которое он меня вогнал. — Будем завтракать.

Накрываю на стол и разливаю чай по стаканам, присаживаюсь сама.

Все это время Андрей не ест, ждет меня.

И почему-то мне приятно осознавать сей факт.

Начинаем нашу трапезу, как вдруг Андрей произносит:

— Очень вкусно, спасибо. Давно уже не ел ничего подобного. Вроде и простая еда, но очень вкусная.

Неожиданно жар приливает к щекам. Мне так непривычно слышать подобные слова похвалы.

С Вовой у нас не было проблем с едой, он ел все, что я готовила. И спокойно уплетал повторно разогретые блюда. Но он никогда не хвалил вкус еды. Он мог в конце поблагодарить меня за все в общем, но чтобы сказать такой комплимент... Поэтому оценка Андрея меня и смутила. Я никак не ожидала такой реакции на мою стряпню.

— Спасибо, — скомканно шепчу в ответ. А после более уверенно и громко произношу: — Что будем теперь делать, Андрей? Какие планы? Когда сможем забрать Никиту?

Андрей не спеша доедает, откладывает ложку в сторону и притягивает чай к себе поближе.

— Сегодня еще не созванивался с Эриком. Его парни раскололи одного из преследователей запасной машины, в которую села девушка, похожая на тебя. Когда они поняли, что последовали не за той машиной, хотели удрать, но парни Макса достали их. И так они выяснили, кто стоит за всеми покушениями. Что еще более странно, все нападения можно рассмотреть как несчастный случай. Это навело нас на мысль, что у банды какой-то определенный план. У Эрика есть знакомый, Роман. И вроде как он знаком с разными группировками. Если он согласится вписаться за меня, то мы решим это дело переговорами. Но если не выйдет, то, — Андрей делает паузу, за которую в моей голове столько мыслей пронеслось, от заявления в полицию до убийства и отсидки в тюрьме.

— Что тогда? — не сдержавшись, требую ответа.

— Тогда я вас с Никитой отправлю за границу, и через полгода вы вступите в права наследования. А сам за это время попробую разобраться с этими ублюдками, которые почему-то решили, что на дворе девяностые и они, убрав наследников, могут захватить имущество и деньги.

Андрей злится, и я его понимаю, потому что сама испытываю эти же чувства. Только в дополнение к злости у меня еще и паника, страх и сумятица в голове от непонимания, что делать и что предпринять, чтобы защитить сына и себя.

Убрав со стола и помыв посуду, не знаю, что делать дальше, чем заняться. И, как назло, Андрей все так же сидит на кухне. У нас нет смартфонов, чтобы залипнуть в гаджетах и засесть в соцсетях. Их убрали из соображений безопасности. Андрей сказал, что связь теперь будет через охранников.

— Ты поняла, где мы? — вдруг начинает разговор Андрей, когда я наконец, вытерев руки о полотенце, обернулась к нему.

— Нет, — пожимаю плечами и, опершись о кухонный гарнитур, продолжаю стоять.

— Это шутка судьбы, наверное, — усмехается он, — мы в твоей деревне во Владимирской области.

— Что? — подбегаю к окну, желая убедиться, но в очередной раз ничего не вижу за высоким забором.

— Да-да, — Андрей нервно трет лицо обеими руками, — как будто меня ткнули лицом в… Ведь изначально я не хотел вас сюда отпускать. А теперь мы тут…

Ну, если вспомнить наши споры по этому поводу, то возникает острое желание пару раз так треснуть его по голове за все те обидные слова, что он говорил мне.

Присаживаюсь за стол, напротив него. У окна мне все равно ничего не светит рассмотреть.

— Как ты узнал? Ну, что это моя деревня?

— Ребята сказали, — неловко пожимает плечами. — Ты будешь смеяться, но я даже знаю этот участок земли, на котором возвели этот дом.