Вот спустят с поводка того же Ланса, и все, спасать приятеля придется.

Кристя мысленно хвалила себя раз за разом: молодец она, убежала не просто в безопасное место, а туда, где редко появляются дети. Шарик, одуревший от боли, ослепший от залившей глаз крови, убежал за ней, и теперь прячется в хорошем безопасном укрытии, далеко от людей и их непонятных, но опасных конфликтов.

Друган, привыкший питаться находками из мусорных баков и угощениями людей, стал голодным и тоже очень раздражительным. Кристе было проще. Она могла охотиться. Даже крупный кузнечик, и тот чуть-чуть ослаблял ее голод. А сколько этих кузнечиков, ящериц, лягушек и прочей мелочи удавалось наловить за день… И Друган не успевал отобрать добычу – слишком мелкая добыча, можно быстро-быстро съесть.

Шарик выбрался через несколько дней, голодный, несчастный, но уже не оцепеневший. Радостный Друган повел свою стаю инспектировать мусорные баки – утолять голод.

Кристя старалась держаться подальше от этих двоих, чтобы не отобрали добычу. Оба голодные, особенно Шарик, но и она тоже хочет есть! Облюбовав баки около соседнего подъезда, она через газон посматривала на приятелей, не забывая рвать пакеты и перерывать мусор в поисках добычи.

Ей удалось разжиться остовом запеченной курочки. Хрустя тонкими аппетитными косточками, собачонка наблюдала, как перерыкиваются, деля добычу, два ее приятеля.

Дети подошли неожиданно. Подошли, увидели псов и позвали их по именам. И не просто позвали, а потрясли в воздухе ярким пакетиком.

Кристя помнила такие пакеты. В них дети нередко приносили печенье. Маленькое, нельзя сказать, чтобы какое-то невероятно вкусное, но вполне приятное на вкус. А уж для собак, которые голодали несколько дней…

Вот что не так с этими двоими?! Недавно же слушали ее, соглашались с ней, обещали быть осторожными. А теперь снова идут с этими детьми! Почему, почему они такие легкомысленные?

Пригнувшись, спрятавшись за край мусорного бака, чтобы стать невидимой для детей, Кристя выжидала, когда звук шагов и голоса достаточно удалятся. Не хочет она к этим детям, не хочет! Потому, что точно знает, куда и зачем они скоро пойдут.

Курочка, еще недавно такая вкусная и аппетитная, больше не доставляла наслаждения – только утоляла голод.

Дураки! Какие же они дураки! Ведь договорились же, обо всем договорились. Эхх…

Насытившись, Кристя выбралась из бака и осторожно, вдоль стены дома, как крадущаяся кошка, двинулась в ту же сторону, куда ушли дети и увели псов.

Сердитые голоса она услышала издалека. Да, так и есть. Дети снова взяли псов чтобы втянуть их в склоку со старухами.

Голоса все набирали громкость – и детские, и собачьи, и взрослые.

А потом…

Потом раздался вскрик. Так кричит человек, которому кто-то неожиданно сделал больно.

Мимо пробежали испуганные дети. Следом – не менее испуганные псы.

Кристя бессильно уселась на траву.

Эх вы, защитники человеческих детей. Что же вы наделали… Что же теперь с нами будет?

Они вернулись, смущенные и растерянные.

Кристя мрачно лежала, глядя в стену.

«Я говорила, не надо с детьми ходить».

«Говорила…» – мрачно протянул Друган.

«Говорила, что это плохо кончится».

«Говорила».

«И кто из вас укусил старуху?»

«А откуда ты знаешь, что я ее укусил?» – удивился Шарик.

«Она кричала. Так только укушенные кричат. Я слышала».

Псы мрачно устроились рядом с ней. Все трое понимали: произошло нечто плохое. Нечто недопустимое и непоправимое.

«Может, нам лучше уйти, пока люди не наказали нас?» – задумчиво спросила Кристя.

«Не уйду я отсюда никуда. Это мое место. Но если ты уйдешь, я тебя пойму. И буду по тебе грустить», – ответил Друган.