После моего шумного вздоха тетя Галя снова проваливается в дрему, а потом и совсем засыпает.

После ее слов мне уже не интересна история, что разворачивается на экране. Что–то случилось год назад в нашей семье, и теперь отголоски этого рушат жизнь Кристины.

***

На удивление я довольно быстро разбираюсь со всеми делами в Краснодаре и сейчас уже направлюсь домой на автобусе. Ночью мне практически не удалось поспать, так как я осталась следить за состоянием тети Гали, да и ее рассказ никак не выходил из моей головы. Сегодня же поговорю с сестрой и узнаю о том, что произошло в тот день, когда умер дядя Сережа. Да и ее отношения с Кириллом нужно обсудить. Его совсем не волнует тот факт, что девчонке шестнадцать? Или стоит подождать Яна? А если он совсем не приедет? Тогда у меня будет на одну проблему больше.

Утром перед отъездом я проводила Кристю в школу и надеюсь на то, что она отсидела все уроки, что были в расписании на сегодня. Дома я не застаю сестру, а ее телефон не отвечает. Мои сообщения она игнорирует, хотя находится «в сети». Часы ожидания планирую занять уборкой в доме и приготовлением ужина. Какое–то тревожное чувство не покидает меня с того момента, как автобус въехал в станицу Сырое. И сейчас я готова заняться любым делом, чтобы выгнать все мысли из головы.

После того, как дом сияет чистой, а в духовке запекается мясной пирог, я отправляюсь мыть окна со стороны улицы. Дневная жара уже спала и на станицу опустилась вечерняя прохлада. Воспоминания о жизни нашей семьи в этом доме разливают тепло внутри меня. Я натираю до блеска оконное стекло, напевая под нос какую–то детскую песню. Табурет под моими ногами опасно шатается, но мне удается держать равновесие. Нужно спуститься и поставить его ровнее, но я почти закончила и решаю не обращать внимания на этот дискомфорт. Но в тот момент, когда я тянусь, чтобы протереть насухо верхний угол стекла, наклон табурета становится опасным, и я понимаю, что вот–вот окажусь на земле.

Секунда и вместо того, чтобы потирать ушибленные колени, я, распахнув глаза, смотрю на знакомое лицо. Голубые глаза Яна обжигают меня своей холодностью, а крепкие руки все еще держат меня прямо за задницу.

– Ты меня на помощь позвала или на похороны?

Хриплый голос парня вызывает тысячу мурашек, что атакуют мою кожу от затылка до пяток.

После того как Алиска перестает мямлить и таращиться на меня как на музейный экспонат, приглашает в дом. Странно всё это. Я жил здесь много лет, но всё чужое, как не крути. И пахнет девчачьими духами. Повсюду.

– Миленько. – Коротко говорю я, глядя на обувную полку, заставленную разноцветной обувью с бантиками и цветочками. Перевожу взгляд на девчонку, а она как–то нервно улыбается. Вот–вот глаз задергается. Она явно хочет что–то сказать, но мне бы найти угол, чтоб бросить сумку и немного расслабиться. Помню, что на втором этаже когда–то была моя комната. Именно из ее окна, я прыгал на яблоню и сваливал тусить. Я снимаю куртку, вешаю на крючок и без слов прохожу мимо Алиски. Ее тихие шаги раздаются за спиной по всему коридору и на лестнице. Какого хрена ей надо? Минуты через две, я толкаю дверь и вижу что? Подростковую берлогу с плакатами смазливого мальчишки на стене и темно–розовыми шторами. Круто че.

– Эй, систер! У нас пахнет мужиком!!! Ты чего там, наконец, парня привела? – доносится писклявый голос снизу.

Неужели Кристя? Убеждаюсь в своих мыслях, когда кудрявое чудо появляется на горизонте. У нее в руках моя куртка. Она вертит ее, подбрасывает, чем сильно дразнит сестру.

– Ну? – она напирает, а потом громко произносит. – Охренеть…Ян!!!