Каждую ночь, пригревшись на груди парня и изрядно подушив его, рука прыгала на письменный стол и начинала судорожно писать. Поначалу Фабиан думал, что у него удушье от наркотиков. Потом, уже видя руку на своей груди, он принимал её за видение. Естественно, очень скоро он сообразил, что эта рука достаточно материальна, чтобы оставлять синяки на его горле и… записи на листах… Днём рука предусмотрительно пряталась за батареей.

Утром парень находил на столе не менее сотни мелко исписанных листов. Содержимое было написано на изысканном испанском. И настолько интересно, что даже вечно голодный студент забывал о еде и ночных кошмарах и не вставал из-за стола, пока не заканчивал читать последний лист. Конечно, за талантливую книгу рука «брала» дорогую плату. Состояние здоровья Фабиана ухудшалось с каждым днём. Добавилось кислородное голодание. Кроме этого, он кричал по ночам. Часто он звал на помощь Кару, собаку своего деда Эстебана. Соседи снизу не обращали внимания на его крики по двум причинам: они знали, что живущий в мансарде парень – родственник домовладельца и что он балуется наркотиками.

– Опять у него «ломка», – обычно говорили они.

Поэтому никто и не думал приходить Фабиану на помощь. Он же боялся заявить в полицию или куда-нибудь ещё о руке, чтобы не прослыть сумасшедшим. Действительно, кто бы ему поверил? И, даже если бы ему поверили и схватили руку, кто бы ему в таком случае ТАК писал?

Когда рука спустя какое-то время перестала строчить по ночам, Фабиан сообразил, что теперь настал его черёд. Он старательно перечитал все страницы, кое-где добавил несколько строк и… дал название «своему» первому роману: «Иезуит». Потом начинающий писатель отнёс роман в ближайшее издательство, и… его пустили в печать, причём большим тиражом! Вскоре «Иезуит» появился на книжных полках. Затем напечатали положительную статью в местной прессе. И роман стали раскупать с удивительной для неизвестного ещё автора скоростью. Имя Фабиана Моралеса зазвучало в средствах массовой информации. У него брали интервью и приглашали на литературные вечера. Кроме того, у недоедающего студента появились деньги!

Фабиан часто вспоминал своё детство. Ему нравилось быть маленьким. Ничто не омрачало его школьных лет. Каникулы он обычно проводил в деревенском доме своего дедушки в Калласс де Авила. Но одно событие осталось в его памяти навсегда.

– Кара! Кара!

Языки пламени поднимались всё выше и выше:

– Кара! Где ты?

Если бы всё это не происходило наяву и с домом дедушки Эстебана, Фабиан мог бы дать более поэтичное определение происходящему. Например, «жёлтые языки пламени вырывались из окон, как из пасти огнедышащего дракона, с жадностью лизавшего деревянные стены. И вот уже сам дракон вырвался на свободу и принялся пожирать всё вокруг – дедушкин виноград, кусты мелиссы, беседку со скамейками, старый сарай… Его прожорливость не знала границ. Даже храбрые воины (подоспевшие пожарные) не могли сразу с ним справиться, таким сильным оказался этот дракон».

Фабиан метался по двору и истошно звал дедушкину охотничью собаку. Вообще, у деда их было две, как в созвездии Гончих псов. И назвал их дед – любитель древности, по именам мифологических собак: Астерион и Кара. Ну, Астерион в быту звался Асти. А Кара с гордостью и без сокращений несла своё древнегреческое имя. Асти смог ловко перепрыгнуть через забор и теперь сидел, виновато притихший, возле деда. А Кара была беременной, как говорится, на сносях, и не смогла преодолеть забор со своим тяжёлым оттопыренным животом.

Фабиан звал Кару несколько минут. Пожарным уже удалось взять разбушевавшееся пламя под контроль. Соседние постройки были вне опасности. Но где же Кара?