Наташа по-прежнему молчит, лишь с силой сжимает биту, стараясь унять дрожь, но по мельком брошенному на меня взгляду, я понимаю ответ и тихо добавляю:

— Плюсом ты перестаешь крутиться где-то поблизости, если хочешь, чтобы мы забыли тебя, ты забываешь нас и Леру в том числе, — она иронично фыркает, натягивая на лицо уже знакомое нам выражение расчетливой стервы и профессиональным движением опускает биту.

— Хорошо, но если она разъебет мне телефон, то вы купите мне новый, — задиристо говорит Наташа и, впившись в меня взглядом, договаривает: — считайте это моральной компенсацией. Идет?

Я усмехаюсь, опуская руки, и согласно киваю.

— Собирайся, — хмуро бросает Кир, и тут же выходит за дверь. После пятнадцати минут сборов и парочки неудачных попыток свалить из этого запиздяйска, мы наконец выезжаем на нормальную дорогу и направляемся к дому Леры.

— Останови за углом, — тихо произносит Кир, указывая на небольшой цветочный магазинчик. Сзади слышится недовольное цыканье и ироничное фырканье.

Наташа резко вклинивается между наших сидений и с деланным любопытством смотрим на еле сдерживающего себя Кира.

— Ты серьезно? Цветульки?

— Засунься, блядь, обратно, — цедит Кир, попутно отстегивая ремень безопасности.

— Чувак, она думает, что ты ей изменил, а ты в ларек с сорняками прешься, тут машины маловато будет.

— Завали. Блядь. Ебало, — четко, по одному слову, выговаривает друг, пока я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. С отходчивостью у Кира всегда были проблемы.

— Нет, ну серьезно, почему все мужики думают, что один веник может решить все проблемы, — не выдержав Наташиной философии, Кир резко открывает дверь, и с психом ее захлопывает, направляясь к магазину.

— А машину-то за что? — выкрикиваю я, опуская окно, но не получив ответа, устало откидываюсь на сиденье.

— Ебнутый он у вас, — деловито замечает Наташа, поджигая сигарету.

Одно быстрое движение и она летит в приоткрытое окно, под громкий возглас девчонки.

— Эй!

— Не кури в салоне.

— Ты же куришь.

— Это моя машина.

— И че, тебе жалко, что ли?

— Тебе доебаться не до кого? И сколько тебе лет вообще, не рановато ли?

Наташа сильнее высовывает голову, буквально повиснув на пустующем сидении Кирилла.

— А ты, типа, такой заботливый весь, — расплываясь в довольной улыбке, мурлычет Наташа, обвивая рукой изголовье, и коротко кивая в сторону ушедшего Кира, произносит:

— Поэтому с этим носишься? Или дело не в нем?

Я резко поворачиваюсь к ней лицом, натыкаясь на цепкий взгляд, сверкающих взгляд темных глаз. Наташа с интересов наблюдает за мной и, искривив губы в усмешке, лениво откидывается на заднем сидении. Я же с небольшим промедлением, отворачиваюсь к окну, видя уже возвращающегося Кира.

Проницательная тварь эта Наташа, ее бы таланты, да в другое русло.

По мере приближения к дому Леры, внутри меня поднимается целая буря противоречивых эмоций.

«Я помогаю другу, названному брату, вернуть любимую девушку, я помогаю другу» — и так по кругу вдалбливаю себе в голову прописные истины. Вот только в этих гребанных истинах не прописано, что делать со своими желаниями. Как утихомирить сжигающие изнутри чувства. Как остановить долбанную пытку, состоящую из долгой ответственности перед другом и этим болезненным, абсолютно ненормальным, выходящим за рамки понимая, чувством к Лере.

Они помирятся, и все вернется на круги своя. Сначала походят за ручку, пообжимаются, потрахаются, а через месяц-два — все по новой. Кир накосячит, а у Леры будет очередная истерика. И только одна переменная в этом гребанном уравнении остается константой, — их верный пес, вечный помощник и лучший друг, периодически уходящий в запой, когда реальность совсем не радует. И где-то в этом промежутке, они своей недружной парочкой побегут вытаскивать меня из очередного дерьма, наперебой задавая идиотские вопросы и читая почти родительские наставление о том, что так нельзя.