— Ты чего задумался? — отвлекает меня голос Кира и я с коротким «ничего», ставлю недопитый алкоголь на столик и поднимаюсь с дивана. — Даже так?

Я молчу, по сотому разу переосмысливая последние события, все же подтолкнувшие меня сделать то, о чем следовало бы пожалеть, но даже если хорошенько поскрести по всем стенкам моей души, то и капли подобного чувства не наберется, тем более, что Лера ничего не помнит. В ином случае мы бы не сидели сейчас с Киром в его квартире, глуша вискарь.

— Игорь, если у тебя проблемы… — начинает друг, но я отрицательно качаю головой.

Моей единственной проблемой является одна девушка, чей улыбки достаточно, чтобы напрочь выжженные эмоции заново ожили и в тысячный раз затрепыхались в конвульсиях, требуя хоть что-нибудь с ними сделать. И я сделал. Поцеловал ее. Пусть спящую, в полном беспамятстве, но эту удивительную смесь из безумной страсти, боли, нежности и отчаяния, я никогда не забуду. Особенно то, что хоть и бессознательно, но Лера отвечала на мои поцелуи, и на каждое к ней прикосновение, ее тело отзывалось с неменьшим пылом, чем мое. И это обстоятельство наталкивает на определенные мысли, склоняя к наиболее бесчестному решению моей проблемы. —

Я оборачиваюсь к сидящему позади меня, молчаливо смотрящему вперед Киру, но словив мой взгляд, он невесело усмехается.

— Ты так смотришь, будто хоронить меня собрался, хотя я вроде не болен.

Я на автомате хмыкаю, думая, что если кто и болен, так это я, но признаться в собственной неизлечимости не могу… Только не другу, за чье благополучие я готов порвать любого и рвал в свое время, ровно как и он. Подобные мысли причиняют буквально физическую боль, заставляя поморщиться и вновь уткнуться взглядом в окно.

— Расскажешь, что все-таки случилось на твой день рождения?

Потребность в смене темы велика, как никогда, может хоть это на время отвлечет меня.

— Ничего такого, — отмахивается Кир, — уже все решилось и виновник найден.

— Тебе нужна помощь, — на автомате спрашиваю я, и невольно мысленно добавляю: «поймать еще одного преступника, чьи губы несколько дней назад, оставляли влажные следы на шее твои девушки».

Я веду головой в отчаянной попытке выбросить совершенно лишние сейчас воспоминания, но они продолжают настырно всплывать в сознании.

— Нет, спасибо, договаривались же, что дела ведем отдельно. Сгорел склад и хрен с ним…

Кир продолжает говорить, но я все никак не могу включиться в разговор. В ушах до сих пор отдается учащенное дыхание Леры, а губы покалывает от воспоминаний о таком сладком, последнем поцелуе, когда она, подаваясь мне навстречу, позволила полностью контролировать свое тело.

И она, блядь, этого не вспомнит.

Я шумно выдыхаю, стараясь справиться с абсолютно противоречивыми эмоциями.

— У тебя точно все нормально? — в очередной раз спрашивает друг, по-видимому, обеспокоенный моими резкими движениями и очевидными припадками психа.

— Да, — не без труда возвращаю контроль и голос звучит ровно, — значит проблема решена?

— Вполне, — охотно соглашается Кир и подходит ко мне, вставая рядом, — я решил еще кое-что.

— И что же?

— Думаю, перевести дела в столицу.

— Неожиданный поворот, — удивленно тяну я, и поворачиваюсь к другу лицом, очевидно, не я один задумываюсь о переезде, вот только если в моем случае смена места является наиболее честным, но вместе с тем болезненным решением проблемы, то вот с Киром возникают вопросы, — а это никак не связано с уже решеным делом?

— Что? Нет это здесь ни при чем, — лицо Кира мгновенно становится серьезным, возвращая себе былую задумчивость, — я давно думал об этом, просто не хотел спешить, а теперь понимаю, что пора что-то менять и идти дальше.