Оказавшись в узком коридоре, я буквально бегу к самой дальней комнатке. Сейчас она моя гримерная, а когда была-то кладовкой ненужных вещей и предметов, и я жила там, среди хлама, ночуя на крохотной софе, прячась от персонала, который редко туда заглядывал...

 Влетаю в помещение и прижимаюсь спиной к двери. Дышу, часто и поверхностно, прикрыв глаза.

 Черт, где же эффект от шампанского? Где лёгкость?

 Надо успокоиться, прийти себя и в зал вернуться. А там никому не показывать, что меня что-то беспокоит. Все же правильно, люди отмечают праздник своей семьи. Какое я к этому отношение имею?

 Распахиваю ресницы, они сухие, я не плачу и не хочу. И вдруг вижу на столике, что стоит у большого зеркала с подсветкой, будет цветов. Алые розы в вперемешку с белыми альстромериями. Мои любимые цветы. Отлипаю от двери и медленно иду к зеркалу. К цветам наклоняюсь, вдыхая их аромат, а глазами замечаю, что рядом с букетом маленькая коробочка стоит. Квадратная, бархатная. Опускаюсь на стул и беру коробочку. Открываю, руки почему-то дрожат. Серёжки. Золотые. Усыпанные изумрудами.

 Понимаю, что все это от Йонаса. Только вот зачем сегодня? Задобрить меня хочет? Боится, что я психанув, увидев чужую радость, натворю что-то?

 Достаю серёжки и примеряю. Йонас умеет выбирать украшения. У него есть вкус.

 Сижу и несколько минут любуюсь своим отражением. Золото блестит, изумруды играют на свету. А я замечаю улыбку на своем лице. Ворона ты, Белка, все блестящие любишь.

 Дверь в гримерку тихо открывается. Без стука ко мне может войти только один единственный человек.

– Бельчонок, – Йонас подходит ко мне и останавливается сзади. Мы оба смотрим друг на друга в зеркало. – Нашла мой подарок? Тебе очень идет.

– Спасибо, – киваю. 

– Все для тебя. Чтобы ты не расстраивалась, моя девочка.

 Мужские руки ложатся мне на плечи, затем пальцы ведут по шее вверх и резко вниз, по ключицам, в ложбинку груди. Закрываю глаза, чтобы не видеть этого мужчину. Хочу просто чувствовать его нежные прикосновения. Мое тело привыкло к ним. Отвечает взаимностью, даже порой вопреки моему разуму. Просто Йонас умеет делать приятно.

– Ты сегодня охренительная, – слышу шёпот, чувствую жаркое дыхание в шею. – Выглядишь шикарно. Настолько, что я сам себе завидую. Специально так сегодня оделась? Чтобы подразнить меня?

– А у меня получилось? – фыркаю я.

– Еще как. Пока ты на сцене пела, извиваясь под музыку, я вовсю представлял как ты подо мной стонешь. 

 Он резко хватает меня за подмышки, заставляя встать. Нащупывает под платьем на бёдрах тонкие верёвочки трусиков и снимает с меня миниатюрные кружевное изделие.

 Затем берет на руки и кидает на диван, что стоит в углу комнаты. Лежу, смотрю на мужчину снизу вверх. Йонас нервно расстегивает брюки, высвобождая уже эрогированный член. А я покорно развожу ноги в стороны...

6. Глава 5. Артем

Артем

 Бэлла снова на сцену петь выходит.
Хороший у нее голос. И слух. Девчонка явно где-то музыки училась.

 Смотрю на нее, пристально, в какой-то момент замечаю, что и она на меня смотрит. Долгий у нас зрительный контакт, как будто мы в игру играем, кто первый сдастся и взгляд отведет.
Бэлла первая отводит. И лишь потому, что заканчивает петь и поклон делает. Ей рукоплещут, кто-то рядом даже свистит, а девушка улыбается, делает шаг в сторону, чтобы уйти... но тут хозяин ресторана с места поднимается, ему дают микрофон и Йонас речь произносит.

 Трогательная сцена получается. Слова красивые он говорит.

 Фарворовая свадьба у него с женой, это же, если не ошибаюсь, двадцать лет брака. Двадцать. Целая жизнь. И в этой, с виду такой счастливой их жизни, все равно нашлось место для левых баб.