Потираю виски.

Голова болит, как с серьёзного бодуна.

Бегло просматривают рабочие сообщения, отвечаю на важные и иду в душ.

Под прохладной водой удаётся взбодриться, однако сложно бороться с нахлынувшим желанием пойти в номер Эли и прижать её к себе. Не просто прижать, а воплотить в реальность все свои самые пошлые фантазии.

Заглядываю в холодильник и достаю бутылку минералки. Выпиваю много, но всё равно сложно остудить свой пыл. А ведь стоит прийти в себя, ведь сейчас везти Элю с Мироном в медицинский центр.

Что скажут врачи?

Все эти операции я никогда не считал безопасными.

Как говорила бабушка – одно лечат, а второе калечат.

Как операция скажется на пацане в дальнейшем?

Всё-таки это мозг, не аппендикс ведь, где всё уже настолько отработано, что хирург может сделать операцию с завязанными глазами. Ладно, не с завязанными, ведь это тоже труд. Однако я переживаю. Возможно, немота, если она неизбежна, не самое плохое, что может произойти с пацаном?

Теперь я окончательно остываю, и в сердце просыпается тревога.

Не знаю, как я бы поступил на месте Эли, если бы был отцом ребёнка и мог принимать решения. Это важный шаг. Слишком важный. Конечно, хочется для своего сына всего самого лучшего, думаешь о том, чтобы его жизнь была полноценной, но и одновременно боишься. От твоего решения может зависеть жизнь.

Если потребуется операция, я оплачу Мирону лучших врачей, может быть, тормозну раскрутку бизнеса и отправлю их куда-то за границу. Пока не знаю, как лучше всего поступить в этой ситуации, но я хочу, чтобы всё прошло хорошо, чтобы пацану не навредили ещё сильнее.

До мурашек пробирает, когда я представляю операционный стол и скальпель в руках хирурга.

Страшно.

Такое чувство, словно самому предстоит пройти через нечто подобное, но с другой стороны - за себя я и не беспокоился бы.

Наверное, пацан делает меня чересчур сентиментальным. Следует думать холодной головой, а не вестись на поводу у эмоций. Эле потребуется поддержка, если сегодня нам сообщат, что будут готовить её сына к операции.

Переодеваюсь и иду в номер Эли.

Пора выдвигаться.

Забываю ключ от её номера и громко ругаюсь себе под нос.

Набираю номер женщины, но абонент находится вне зоны доступа.

Что за ерунда такая?

Стучусь, однако, никто не открывает мне.

Волнуюсь.

Надеюсь, что она не решила довериться моему брату и сбежать от меня?

Поверила ли она в мой вчерашний рассказ? Или считает, что я на самом деле пытался избавиться от Рината?

Голова идёт кругом от обилия мыслей.

Сильнейшая пульсация скользит по телу, и я спешно возвращаюсь в свой номер.

Хватаю ключ, надеясь, что мне не придётся теперь заниматься поисками женщины. И тут же меня прошибает от мысли, что до неё мог добраться мой брат. Ринат угрожал мне. Уверен, что ему хватит денег, чтобы убедить продажный персонал гостиницы дать ему ключ или пропустить в номер. Надо было мне останавливаться с ними, тогда сейчас не прибавились седые волосы на голове.

Открываю дверь и залетаю в номер.

Эля взвизгивает и запахивает халат на груди, а меня потихоньку отпускает.

С ними всё в порядке, и они никуда не сбежали.

Хоть женщина и успела скрыть свою коротенькую сорочку, а я уже успел разглядеть, что нужно, и точно зря сделал это. Снова накатывает жар. Да почему? Я просто планировал разобраться во всём и отпустить их восвояси. Почему вновь такая реакция на неё?

- У вас всё нормально? – спрашиваю я, стараясь унять дрожь голоса.

- Всё хорошо. Это ты стучал?

Киваю и успокаиваюсь.

- Прости… Я была в душе, и ты говорил, чтобы я не открывала никому дверь.

Умница.

Урок она отлично усвоила.