Время от времени меня разбирала злость на Макарова, и я еле сдерживалась, чтобы не позвонить и не поорать в трубку. Но вспоминала слова Ильи Кате, и меня била мелкая дрожь. Мои дети будут рядом со мной. Точка. Даже если придется есть только овсянку, ходить в одном и том же платье, и жить в разных городах.

– Пока накладывала, самой захотелось. – Соня поставила две тарелки с порцией копченой рыбы, посередине ведро пломбира и бутылку сиропа.

– Это божественно, – стонала я.

– Лучше, чем лук с горчицей, – поддакнула Софья.

– Фу, какая гадость, девочки! – На кухню вошел Вова и скривился. – Я вот очень надеялся, что вы съедите все это по отдельности.

– Хочешь? – Соня с набитым ртом, и стекающим по подбородку сиропом предложила мужу отведать эксклюзивного блюда.

– Воздержусь.

Мужчина сел рядом и вздохнул.

– Алис, я договорился, паспорт тебе сделают через две недели.

– Астахова? – Сглотнула я.

– Да-да, как ты и просила. Не забудь в поликлинике поменять фамилию.

– Вовка, спасибо большое! – Я не удержалась и обняла мужчину, который сидел рядом.

Готова расплакаться от такого великодушия. Мы знакомы всего ничего, но дороже этих людей не было никого. Правда, я так и про Илью думала, а он предал.

– Давай выпьем за новую тебя! – Предложила Соня, за что получила укоризненный взгляд Владимира.

– Вы обе беременные.

– Полбокала красного сухого не повредят, – уперлась Романова. – Ну, любимый. Скажи ему, Лис!

Я пожала плечами.

– Слушай мужа, дурного не посоветует.

Но Владимир все же сжалился и налил нам по стопке вина. Романова бухтела, что даже собаке такой дозы мало.

– За Алису Астахову!

Мы стукнулись стопками и осушили их, не почувствовав и вкуса. Потому что скумбрия встала в горле, и после мизерной доли алкоголя, я понеслась в уборную.

Волгоград, 2024 год

Понедельник всегда бесил своим оптимизмом. Я не понимала людей, которые любят этот день. Лично я, вот сейчас готова просто визжать от нетерпения. Попробуй разбудить двойняшек, которые любят, как сурки подрыхнуть утром. Потом надо накормить, одеть, проверить рюкзачки и отвести в детский сад. С Машей проблем особо нет, а вот Саша капризный и плаксивый. Он очень нежный мальчик, которому нужна всепоглощающая любовь мамы. А я… Я очень стараюсь все это дать детям, но порой прихожу домой такая уставшая, что сил нет ни на что. Бывает, срываюсь на них, потом корю себя за это. Рыдаю ночи напролет, что из меня родитель такой себе.

Как только я отвела двойняшек в сад, мне позвонил Вова.

– Алис, спешу обрадовать. Сотрудница ушла в декрет, место твое. Приезжай.

Я летела домой на крыльях счастья. Да, я очень просила Вову подсобить с местом у него в компании, но убрать человека из коллектива ради меня он не мог. Зато помогал с подработками и обещал, как только кто-то уйдет, сразу позвонит мне. О том, что в офисе бухгалтер скоро отправится в декрет, я знала давно. Надеялась, что Вовка сдержит слово, и я смогу работать на одном месте, получать стабильную зарплату. А не скакать, как бабочка везде. Увы, но наниматели не любили дамочек с маленькими детьми, которые постоянно болеют. Только на подработке уборщицей я продержалась два года, а остальные… Как мимолетные романы. Заход бодрый, а выход унизительный.

Дома переоделась в синий деловой брючный костюм, в котором ходила на собеседования, причесалась, слегка подкрасила ресницы и губы. Из чехла вытащила замшевую сумочку, которую берегла и носила редко.

Быстро оделась, вызвала такси, и преисполненная надеждой вышла из квартиры.

***

Из машины я вылезла нервная, взволнованная и неуверенная. Все же, наконец-то нормальное место работы, у друга под боком. В тепле, с премиями и стабильной зарплатой. Только вот, чувствовала я себя при этом тупой. Нет, не сомневалась, что со временем вникну в бухгалтерский учет, но сейчас он для меня пострашнее Сашиных истерик из-за мультиков.