Никита мертвецки пьян, он вообще не соображает, что творит, от него разит спиртным, и я не хочу, чтобы межу нами что-то случилось ТАК!

Однако поцелуй парня становился всё более нежным, дразнящим, вовлекая и искушая поддаться. Я предприняла робкую попытку ответить на этот поцелуй, и Никита весьма воодушевился. Его руки бесстыдно заскользили по моему телу, движения снова стали жадными, нетерпеливыми.

Боже! Во что я вляпалась???

Голова закружилась, тело начало реагировать, хоть и весьма робко. Всё-таки он нравился мне. Безумно нравился, и эти чувства заставляли меня таять...

- Сладкая моя... – зашептал он опять, оторвавшись от моих губ. – Самая желанная…

Я почти задохнулась от этих ласковых слов. Разум твердил, что он говорит это не мне, а кому-то в своём воображении. Может, думает сейчас, что лапает ту свою девушку из столицы. Но душа отчаянно хотела примерить эти слова на себя. Хотя бы на пару мгновений.

Примерила. Ощущения были потрясающие, хотелось задохнуться от восторга, но привкус горечи был слишком очевиден…

И снова поцелуи, которые хотелось бы продлить бесконечно, и отчаянные раздумья, идти ли на этот безумный шаг или нет?

- Слышь, Никита... – пьяный голос очередного собутыльника раздался рядом сразу же после того, как полог палатки оказался откинут. Беспощадный свет фонарика осветил наши сплетённые тела, и парень застыл на месте, тупо хлопая глазами.

Я отвернулась, отчаянно не желая быть узнанной, прикусила до боли губу, а Никита, очнувшись, обернулся к туповатому однокласснику.

Смотрел на него долго, трезвея, а я поняла, что прямо сейчас может случится катастрофа. Никита очнётся, узнает, кого завалил на матрац, позеленеет и с позором выгонит меня отсюда!!!

Запаниковала.

Пацан у входа наконец-то додумался выключить фонарик, а я, воспользовавшись моментом, ужом выскользнула из-под Никиты и весьма резво ломанулась к выходу. Оттолкнула незадачливого одноклассника и нырнула в темноту, помчавшись на окраину лагеря.

Почему не к своей палатке? Чтобы никто не проследил маршрут и не узнал моей личности.

Заскочив за палатку девчонок, замерла, хватая воздух открытым ртом, после чего начала осторожно пробираться дальше, стараясь максимально не шуметь. В итоге, я без проблем добралась к себе и наглухо застегнула вход.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, на душе было однозначно паршиво.

Блин, я облажалась! Если тот парень меня узнал, мне конец!!!

А вдруг узнал Никита?

Хотя… может, будет лучше, если узнает? Ведь ему понравилось меня целовать! А если после этого он наконец-то посмотрит на меня, как на девушку, и переступит через свою холодность?

Эта глупая наивная надежда окрылила меня, как ребёнка. Я понимала, что так нельзя, прекрасно осознавала, что нет ничего более безумного, чем о чём-то мечтать после подобного происшествия, но я не смогла остановиться.

Лежала в темноте, фантазируя, как завтра Никита встретится со мной взглядом, замрёт на месте, сражённый сладкими, будоражащими воспоминаниями, сглотнет, до сих пор ощущая сладость моих губ на своих…

По телу побежали мурашки удовольствия от подобной картины.

После этого поразительного узнавания Никита вздёрнет брови и… о неужели???... смутится! Целое утро он будет задумчив и начнёт бросать на меня странные испытующие взгляды. А всё потому, что я зацепила его. Его зверь пришёл в восторг и теперь будет стремиться только ко мне одной...

Так и уснула с улыбкой на губах.

***

Утро наступило неожиданно. Разбудил меня грохот котелка и ругань парней. Потом к этой ругани присоединился визгливый голос Андрея Викторовича, который обнаружил у целой ватаги своих учеников жуткое похмелье.