– Но тебе придется! – холодно перебил её Николя и вновь в его глазах промелькнула искорка презрения, которую он тщательно пытался скрыть.

– Думаешь, ты вправе от меня требовать что-то? – Сони растерялась и нервно облизала пересохшие губы.

– Этот ребенок? Он сын Камала, не так ли? – вдруг выпалил Николя, жестко глядя в глаза Сони.

Она опешила, кровь отхлынула от лица и, не в состоянии выдерживать его тяжелый взгляд, резко отвернулась.

Откуда ему это известно?

Мозг лихорадочно прокручивал всевозможные варианты. Но её ответ вылетел из уст не мешкая:

– Ребенок мой, и только мой! И неважно, от кого.

Обнимая себя за плечи, Сони подошла к окну, словно это могло помочь отгородиться от всех. Она ощущала себя настолько беспомощной, что желание убежать и спрятаться накрыло с такой силой, что в миг у нее поникли плечи от острой безысходности. И Сони тяжело вздохнула.

Николя быстрым шагом подошел к ней, достал документ её сына и ткнул пальцем в графу ФИО ребенка.

– Что здесь написано? Думаешь, я так глуп? И Камал тоже? – он жестко сжал её локоть, заставляя вглядываться в свидетельство о рождении Дони. – Тебе повезло, что всей документацией занимаюсь я, но Камалу ничего не стоит взглянуть на эту бумажку и сложить дважды два.

Страх накрыл Сони с головой. Ей и впрямь не приходило в голову подобное, да и абсолютно ни о чем таком она даже не задумывалась…

Глупо!

Как же глупо…

– Что ты хочешь этим сказать? – голос Сони предательски задрожал.

– Неужели ты так глупа, Сони? Алим Данияр? Ты серьезно? – он в недоумении смотрел, ожидая ответа, – Алим – значит Алимов! Алим – прадед Камала. И на что ты надеялась?

– Надеялась, что наши пути никогда не пересекутся более… – промолвила Сони поникшим голосом, понимая, что действительно сглупила в тот момент, даже не подумав.

Ведь первоначальным порывом было сохранить родословную сына. А имя?… Об имени она даже не задумывалась, при оформлении документов на сына она была словно в тумане. И назвала сына именем деда, только лишь чтобы помнить, что он потомок людей, которым не чужды жестокость и ненависть… и лишь своей любовью она сможет взрастить в сыне человечность и милосердие…

– Ты немедленно пойдешь и всё ему расскажешь сама! – жестко приказал ей Николя.

Сони выпала в осадок от его сурового вида и повелительного голоса. Она растерянно смотрела на него, не отрывая взгляда.

– Ты не можешь требовать, Николя, – ошарашенно прохрипела Сони.

– Сони, – процедил сквозь зубы Николя, ставя ей ультиматум, – если не скажешь ты, мне придется сделать это самому!

– Не смей мне приказывать! – потребовала Сони, а затем, смягчив голос, обратилась к нему. – Прошу тебя! Мне больно терять друга в твоем лице.

– Твой поступок не имеет оправдания. Ты не имеешь права скрывать правду! – гневно пробасил Николя.

– Ты не вправе меня осуждать, – парировала Сони.

– Осуждать – нет! Но и скрывать правду не позволю! – Николя схватил её за плечи и слегка встряхнул, словно пытался привести её в чувства.

– Дони, не… – Сони осеклась, в порыве гнева желая солгать, что Дони не сын Камала, но что-то её остановило нести эту ересь.

Николя вновь взбесился:

– Что, не? Хочешь сказать не от Камала, а от Джона?

– Если и так! Тебя это не касается, Николя!

– Ты не оставляешь мне выбора! Ты вынуждаешь меня проверить Камала на отцовство. Тогда уж точно тебе не поздоровится.

Шок мгновенно охватил Сони. Руки задрожали, и она сделала пару глубоких вдохов, пристально глядя ему в глаза.

– Не поступай так со мной, Николя, – взмолилась Сони, – кому, как ни тебе известно, что мне пришлось пережить…

– Не делай из меня соучастника, Сони, – с болью произнес он в ответ и взгляд его смягчился. – Ты сейчас же скажешь ему сама. Даю тебе шанс закончить этот балаган самой, пока не поздно.