Бледное лицо Сони не отреагировало на его колкость, как ей показалось, проявленную им.

Сделав глубокий вздох, она тихо прошептала:

– Прости… у меня… и в мыслях не было… беспокоить кого-либо… – слова давались ей с трудом, и она тяжело и отрывисто задышала.

– Тихо-тихо, – он похлопал ее по руке, – тебя никто ни в чем не обвиняет.

– Что происходит? Почему я тут оказалась? – немного оглядевшись, растерянно спросила Сони.

Она лежала на больничной койке, со всех сторон ее окружала медицинская техника, всякие трубки соединяли ее тело, руки, грудь, нос с определенной аппаратурой, которая тикала, пикала или издавала еще какие-то тихие звуки.

Открылась дверь, и вошел друг Камала, доктор, оперировавший ее сына:

– Вы уже очнулись! Какое счастье! Вы нас всех серьезно напугали, – подойдя к ней вплотную, он вставил ей градусник и продолжил. – Сердечный приступ, знаете ли, это не игрушки. Вас еле откачали, еще каких-то пять минут, и мы бы не успели спасти вас. Благодарите Анну, это она вас нашла, войдя случайно в палату.

Сони заметила за его спиной застенчиво улыбающуюся медсестру, которую заботливо приставили к ним, чтобы она выполняла все желания и предоставляла все удобства, какими могла располагать клиника. Сони улыбнулась ей в ответ, мысленно отчитывая ее, так как мутный рассудок не только рассеивал пелену неясностей, но и восстанавливал череду последних событий, произошедших с ней перед тем, как ее укутало беспамятство: «Лучше бы ты опоздала, милая Анна. Тебе была бы благодарна не только я, но и мой милый тоже… Дала бы мне умереть, и все встало бы на свои места».

– Доктор, как мой сын? – прохрипела Сони, все еще приходя в себя.

– Не волнуйтесь! С ним все хорошо, – он поднес к ее губам стакан воды и помог приподнять голову.

На этот раз Сони с жадностью глотала жидкость. Смачивая пересохшее горло и внутренности, она почувствовала прилив сил. Она смогла пошевелить рукой и медленно попыталась привстать, чтобы придержать стакан. Но врач опередил ее:

– Тихо-тихо, лежите! Вам пока еще нельзя шевелиться, и тем более вставать.

– Я хочу видеть сына, – умоляюще произнесла Сони.

– Не волнуйтесь, операция прошла успешно. Однако ни вам, ни ему на данный момент нельзя двигаться, а значит, придется повременить со свиданием. Как только поправитесь, я вас лично отвезу к нему. А пока, вам необходимо следовать всем нашим предписаниям. Договорились?

Искренняя улыбка на лице врача придавала ей силы и надежду на скорое выздоровление сына. А значит, еще не все потеряно, сын поправиться, и она должна ему довериться. И Сони слабо кивнула головой в знак согласия.

– Вах-вах, какая забота о сыне?! – внезапно раздался ироничный голос Камала. – Опять разыгрываешь комедию?

Все, кто находился в палате, обернулись в изумлении на него. Правда, доктор с медсестрой обернулись от того, что не поняли из сказанного ни единого слова, так как Камал произнес это не на английском, хотя Алекс и понимал русский язык чуть-чуть.

Сони с безразличием посмотрела на Камала, и также ответила в надежде, что его друг плохо поймет ее речь:

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Твоя забота, проявленная пять минут назад, померкла от переполняющей тебя желчи также быстро, как и падающая звезда.

Затем, с трудом выдавив из себя милую улыбку, обратилась к доктору:

– Я бы хотела отдохнуть, могу я остаться одна?

– Конечно же, маленькая госпожа, – ответил врач, рассматривая градусник, показания на аппаратах и сверяя свои записи, – отдыхайте. Анна как всегда будет находиться по близости, обращайтесь.

И похлопав ее по руке, Алекс улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой, после чего вывел за собой медсестру, оставляя их наедине.