Верещагин протрезвел мигом, осознавая, что натворил. Грома он может и не любил, но в тюрьму садиться не собирался.

- Д-да? Тогда беги и подгони машину к входу. – толкаю его вперёд, и когда оборачиваюсь, натыкаюсь на Адама, продолжающего внимательно следить за мной. – Пошли. Мы поедем в больницу и там тебе не дадут умереть.

- Я могу и сам доехать, пусть идёт к чёрту. – Гром, игнорируя, что в его груди стекло, со спокойным выражением лица начинает спускаться по лестнице. Невольно любуюсь им даже в эту минуту. Замираю и смотрю ему в след. Только такой мужчина как он может сохранять спокойствие и лицо при таких обстоятельствах.

Бегу за ним и на ходу строчу, пытаясь убедить Грома:

- Нравится тебе или нет, но у Олега золотые руки, он сможет всё сделать идеально.

- Нет, спасибо.

- Адам! – топаю ногой, не зная, как убедить мужчину. – Можешь послушать меня хотя бы раз?

Он останавливается, вздыхает и коротко кивает, разрешая Верещагину подлатать его. Я усаживаю Олега за руль, а с Громом сажусь на заднее сиденье, рука Адама вся измазана по локоть в крови, а сам мужчина стал бледнеть от слабости.

- Давай быстро в больницу и аккуратно на лежачих полицейских!

9. Глава 9.

Ни что так не производит фурор на работе, как начальник с розочкой в груди. Сказать, что весь персонал был удивлён – не сказать ничего.

Олег протрезвел и теперь был бледен от страха, что с Громом может что-то случиться и его посадят надолго развлекать зэков в Магадане. Верещагин помог мне довести Адама до свободной операционной и уложить его на операционный стол.

За нами бежал Григорий Александрович, пытающийся как-то разрешить задачу со звёздочкой и прооперировать вне очереди нашего дорогого акционера.

Гром молча наблюдал за всем происходящим, периодически закатывая глаза от боли и раздражения. Если бы у него были силы, то он бы уже давно устроил всем ад на земле.

- Боже ты мой, что же произошло? Олег, не говори мне только, что твоими руками был нанесён ущерб! – Григорий Александрович был похож на комедийного актера, который вышел на сцену не той пьесы. Не вписывался в декорации и нес чушь не впопад.

Верещагин не отвечает, пытаясь дозвониться до медсестёр и заказать кровь для переливания. Таким неуверенным в себе Олега я никогда не видела. Он был растерян и просто не понимал за что браться первым.

- Наверное, что-то или кого-то не поделили. – предположила подоспевшая Илона, заставляя весь персонал в больнице повернуться ко мне. Я понимаю сразу, что благодаря начальнице уже все в курсе наших отношений с Громом. Только вот для всех происходящее между нами интрижка медсестры и Босса.

- Смотрю я на Вас и думаю, что нужно всех уволить к херам собачим. – нарушает молчание Гром, устало откидываясь на столе. Его бледное лицо можно сравнивать с покойницким. – Вместо того, чтобы помогать пациенту, мусолите сплетни и как стадо баранов тут пасётесь.

Немногословная речь мотивирует всех ускориться и заняться делом.

- Ева, я хочу, чтобы ты сделала сама всё. – удивляет Гром, прибивая меня к полу. Я открываю рот, желая возразить, но Адам шипит и без возможности отказа приказывает: Это не обсуждается. Либо ты, либо никто.

Повисает гнетущая тишина. Никто не знает, какой он упрямый мужчина, а я знаю. Мне придётся всё сделать самой, иначе он истечёт кровью. Растерянность проходит, уступает место профессиональным качествам. Я собираюсь, мою руки, надеваю хирургический костюм и натягиваю перчатки.

- Выйдите, пожалуйста, все. Олег останься, мне будет нужна твоя помощь. - прошу Верещагина дрожащим голосом. Мне понадобятся его советы, потому что моих знаний может не хватить. – Что стоите?