– Мушкеля!.. Мушкеля кебира!

И мужской голос забубнил что-то по-арабски.

Эти слова Светка знала и взволнованно спросила:

– Тетя Оля, у вас что-то случилось?

– Да, случилось. Ничего особенного, но спускать нельзя. А то весь салон потихоньку вынесут… Да, вы рано не выезжайте, сегодня танцы дервишей в пять или в шесть – сами посмотрите, там объявление есть… Танцуют у ворот крепости. Не упускайте случая. Будем держать связь, если смогу – подъеду за вами.

Девушки, в общем-то, не сильно расстроились – головы уже пухли от информации. Наталья сказала голосом старшей сестры:

– Хорошо, я кое-что по Каиру почитала, подготовилась – хоть будем знать, куда попадем.

«Ох, – вспомнила Светка, – а как же посылка, которую Лариса передала? Надо было спросить, приходили за ней или нет, а то, если что не так, сестра год дуться будет и, самое обидное, злость на родителях срывать…»

Но звонить, когда Олюня так занята своей «мушкелей» – проблемой то есть, да еще и «большой», было неудобно.

Цитадель оказалась не так уж и далеко от них – поначалу ехали тем же путем, что и к Хан Халили, потом увидели Город Мертвых – огромное пространство, застроенное небольшими домиками-захоронениями, перемежавшимися с темными минаретами старинных мечетей – вид у всего этого был запущенный, грязный. Но там жили люди, бывшие прежде бездомными. Когда Света с родителями приезжала в Каир из Хургады, гид рассказывал туристам об этом. Туда даже электричество в конце концов провели. Так и живут живые на могилах мертвых…

Таксист им попался какой-то левый, хотя и поджидал их у отеля. Он сходу пролетел главный вход в Цитадель – любой бы понял, увидев автобусы и толпы иностранцев! – но из упрямства не развернулся назад, а стал искать другой проезд. И они заблудились… Сообразив, что это так, шофер начал спрашивать их по-арабски, и из всех его речей Светка уловила только одно знакомое слово: эль-баб.

– Ну откуда я знаю, как этот вход называется?! – возмутилась она. – Он сам должен знать!

Египтянин, видно, решил, что этим иностранкам любой вход сойдет, и какими-то узкими улицами действительно привез их к одному из входов. Девчонкам стало страшно: на улочке были навалены кучи мусора, домики-могилки по обеим сторонам пути были настолько стары, что уже почти развалились, и им прямо с кресел было видно одиноко стоящие высокие могильные камни. Людей вокруг не было… И они вздохнули с облегчением, когда увидели полицейских, стоящих у прохода: вход, к которому привез их глупый водитель, находился у самого подножия высокой горы, на вершине которой стояла Цитадель, и был, наверное, одним из служебных, охраняемых, но крайне редко используемых.

– Я туда не полезу! – разозлилась обычно спокойная Наталья.

Но шофер уже и сам понял, что перебрал, и бросился к полицейским, как к родным…

Когда девушки вышли из такси, Светка призналась подруге:

– Знаешь, я так испугалась! У меня просто все тело от страха свело.

– А мне горло перехватило, – призналась и Наталья. – Я потому так заорала, что боялась, что ничего сказать не смогу. А таксист вообще без мозгов – на эту гору до вечера не влезть! Соображать же надо!

Туристический вход, слава богу, сразу приводил к жилой части крепости, а подножие оставалось внизу.

Сначала гидом была Наталья: они нашли мечеть Мухаммеда Али, албанского авантюриста, подмявшего под себя Египет, потрогали руками алебастр, которым были выложены стены. Наталья сообщила, что Али содрал алебастровую облицовку с пирамид (или одной пирамиды), – так она где-то прочла. Ну, не сам лично, а просто приказал… Они пожалели красу пирамид и осудили нехорошего Мухаммеда Али.