Ну давай, не тяни Яшку за хвост, говори, паскудник, а я посмотрю, как ты потом изворачиваться будешь.

– И оттого, я с глубоким сожалением сообщаю, что виконт Павел Алексеевич не достоин права занять место главы «Аструма», так же как и Рода Грозиных.

Все, кроме совета директоров, повскакивали со своих мест.

– Ты для этого прислал ко мне Дырявых котелков, дядя? Чтобы сообщить об этом? – от моего голоса в зале наступила тишина. Все поочередно переводили взгляд с меня на дядю и обратно.

«Из всех возможных благоприятных исходов ты выбрал самый дебильный! Думаешь, сможешь продавить его этой чепухой?»

«Ты же сам говорил, что до меня никто дальше собрания не пробирался. Может, стоило просто поменять стратегию?»

«Не понимаю, к чему ты клонишь?»

«Я откажусь от всего. До официального срока. Приму все условия, но только тогда, когда каждая шавка в этом зале узнает, что я в своём уме, и принимаю решение осознанно. Завтра об этом будет гудеть весь город».

«Тебя выгонят из клана. Лишат наследства и титула. Ты станешь простолюдином. Изгоем. Этого ты хочешь? Не проще ли принять бой?»

«Смотря чего хочешь ты!»

«Хах, я не собираюсь делиться своими планами!»

«Тогда просто молчи и получай удовольствие! Ты сам говорил, что за мной открылась охота. Но до инициации они не посмеют тронуть меня. А всё это», – я окинул взглядом смотрящих на меня людей, – «всего лишь очередная попытка угробить мою репутацию. Тем более, я уже был изгоем, и это не помешало мне основать свою секту».

«Из которой тебя благополучно попёрли».

«Решение разделить с сыном власть было необдуманным. Хм! Кстати! Если я привлеку к себе излишнее внимание, это же поможет мне избежать смерти?» – я вдруг вспомнил про журналистов.

«На какое-то время да. Пока всё не утихнет. Ты слишком опасен, и чем ближе дата инициации, тем сильнее».

– Я не понимаю, о чём ты? Какие котелки?! Ты нездоров. Явиться на заседание в таком виде! Посмотрите, господа-наблюдатели, – Грозин повернулся к сидящим в отдельной ложе людям. – Да он же убийца! Вы считаете, этот человек достоин возглавить корпорацию?

Те неуверенно пожали плечами.

– Взгляните на экран. Эти фотографии нам передал некто, пожелавший остаться инкогнито. Он переживает за свою жизнь.

Монитор на стене заморгал и показал первую фотографию, на которой я и Софья неистово занимались сексом.

Вот же сука! Когда это он успел? Судя по дате в углу экрана, фото сделано почти месяц назад.

– Вот! Вот ещё! А это двумя днями позже, во время трансляции торжественной речи императора, – Грозин не переставал щёлкать по кнопке пульта.

Я встал и размашисто похлопал в ладоши.

– Хорошо подготовились, граф. Разве у нас запрещено предаваться утехам? Я молод, красив, сексуален. Просто объект вожделения для многих женщин, в том числе и среди присутствующих!

Я бросил взгляд на Анастасию Шуйскую и нагло улыбнулся во все свои… Кстати, а сколько у меня зубов-то? После того бокового.

Девушка вмиг покраснела, но сумела удержаться от проклятий, а потом великодушно почесала моё самолюбие испепеляющим взглядом чёрных глаз.

Кажется, я даже отсюда услышал как заскрежетали её зубы.

«А ты мужик!» – усмехнулся Сигбаурд.

«Не перебивай, помолчи пожалуйста!»

– Да, но не с предателями короны! На кадрах, вместе с виконтом Павлом Алексеевичем супруга графа Толоконникова, диссидента, променявшего верность короне на австрийское золото. Все вы о нём наслышаны.

Вот это новость! Обязательно расспрошу об этом Софью.

Наблюдатели закивали, всё больше проникаясь пламенной речью моего «доброго» дядюшки.

– Ты запятнал честь Рода и своего отца! Тебе не место среди аристо! Убирайся прочь! В день официальной инициации ты будешь отлучён официально, по всем правилам и законам. Ну, а дальше, – харя Грозина расплылась в самодовольной улыбке, – тобой займётся тайная канцелярия!