– Пап! – сын подбежал с отломанным от строительной машины краном. – Починишь?

– Конечно, сынок.

– Привет, – Каролина улыбнулась ему и опустилась на уровень его глаз.

– Пливет. Ты чья-то мама?

– Нет, я подруга твоего папы, – бросила на меня короткий выразительный взгляд.

– У меня в садике тоже есть подлуги. Две, – показал на пальцах.

– О, в этом вы с отцом похожи, – поддела она. – Я Каролина, а тебя как зовут?

– Калим.

– Можно, я тоже стану твоим другом?

Карим задумался, рассматривая ее.

– Ты класивая. Можно.

Каролина довольно улыбнулась. Любила, когда мужчины делали комплименты, даже столь юные.

– Но мама класивее! – добавил твердо. Это классика: покажи ребенку с десяток снимков с самыми красивыми женщинами, и он все равно выберет мать. Хотя, Майя действительно очень красивая, просто другая. – Плавда, пап? Мама самая-самая класивая?

– Конечно, сынок. Мама у нас самая-самая.

Каролина поднялась, улыбалась даже, но по глазам видел, что едва сдержала ревнивый гнев.

– Какой же ты… – прошипела, когда Карим отвлекся.

– Ты тоже красотка, Каро, – немного сгладил. – Карим маленький, это нормально.

– А ты? Ты тоже маленький?

– А я согласен, что Майя красива. Ты не согласна?

– Ну если тебе такие нравятся, – едко скривилась.

Да, мне нравилась жена. Я же не слепец!

– Пап, я кушать хочу, – Карим снова вернулся к нам.

– Домой или… – заговорщически прошептал, – съедим по картошке фри?

– Фли! – заорал на всю площадку. – А мама не полугает? – это уже тихо. Майя чересчур контролировала его питание.

– А мы ей не скажем про картошку фри.

А вот про Каролину можно госпоже Черкесовой узнать. Понервничать немного.

– С вами можно? – сухо предложила Каролина.

– Карим, возьмем тетю с собой?

Он пожал плечами, все мысли уже о фастфуде. Окей, пусть едет с нами.

Домой мы вернулись сытые и довольные. В принципе, Карим неплохо принял Каролину. Она с детьми особо дел не имела, но старалась понравиться ему.

– И где вы были? – нас встречала Майя. – Голодные? – вроде во множественном числе спрашивала, а смотрела только на нашего сына. – А это что? – вытащила из кармана ветровки пару палочек картошки.

– Разведчик, – покачал головой я.

Она увела его мыть руки, я тоже пошел за ними, в очередь встал, хотя общих туалетных комнат у нас две, не считая в наших спальнях.

– Я познакомился с девочками на площадке, – рассказывал Карим, – а еще с подлугой папы, Калолиной.

– Что?! – шепотом переспросила Майя и перевела на меня взгляд, а в нем такая убийственная ярость. Да, солнце, так бывает, когда пытаешься откусить кусок, который не в силах прожевать. В ее интересах прекратить холодную войну и прийти ко мне в спальню, покаяться…

Майя

Мерзавец, какой же мерзавец! Сейчас я ненавидела Аделя как никогда в жизни. Зачем он сделал это? Так не терпелось познакомить с будущей мачехой? Уже начал почву подготавливать? Неужели не понимает, что это ненормально! Что Карим не игрушка, а живой человек, маленький, но его нельзя перетягивать как канат! Захотел – туда, передумал – и можно сюда. С одной, с другой, а может, и третья не за горами. Так нельзя с живыми людьми. Тем более с родным ребенком.

Что я могла конкретно сейчас сделать? Как остановить Аделя? Я не знала. Совсем не знала. Я точно не позволю ему легко и просто развестись со мной и забрать сына без суда и разбирательств, найду хорошего адвоката, если нужно, продам все дорогостоящие цацки ради этого, но отвоюю свое право быть матерью! А сейчас… Сейчас я должна остановить эту принудительную сепарацию!

Я варилась в безысходности весь остаток дня, а вечером Адель неожиданно сам вызвался искупать и уложить Карима. Мне стало не по себе от наихудших предположений.